Страница 4 из 48
– Как хорошо, что я увидел тебя с букетом белых лилий в тот миг, когда ты падала, – тихо говорил он в пути, – иначе бы тебя затянула коловерть в озере и горячий ключ, гейзер сжёг бы твое роскошное тело, я бы себе этого никогда не простил.
Пришелица шумно вздохнула, с трудом подтягивая ушибленную ногу, следуя за Сёмкой по эстакаде вверх, пробираясь сквозь причудливые корни деревьев.
– Спасибо белой лилии, – продолжал хозяин, помогая женщине переступить тяжёлый подъем. – Она так пахла, что моя голова пошла кругом, запах белой лилии указал на тебя, однако я вначале не мог понять, кто издаёт приторный аромат, белая лилия или падающая в бездну женщина, – Сёмка подвел Сандру к берлоге, у её входа были подвешены засушенные лилии, женщина узнала их, коснулась ладонью и улыбнулась, забыв про ощущение боли в ступне. Медведь лапой приоткрыл полог, сплетённый из отмерших корней деревьев: – располагайся, а я подремлю у входа, ночью ползают вокруг ящерицы, ужи, им всё не спится, могут напугать тебя, – и он зевнул, – чтоб ты знала, Сандра, что я старый и моё ощущение женщины временное явление, в том случае, когда она сильно пахнет, – он засмеялся, – лилия засохла, но всё равно витает аромат в воздухе, жёлтая кувшинка почти не пахнет, точь в точь как моя бывшая жена, хотя красива, чертовски красива, но вся такая пресная, а ты… – и он засопел, опуская Сандру на топчан, убранный цветным покрывалом.
– Так где же твой источник, Сёмка? – женщина присела, разминая ногу, – мы забыли кувшинчик с остатками пищи у озера.
– Никуда он не денется, а если ты хочешь пить, то я мигом устрою, – и он отодвинул камень, лежащий в глубине берлоги, тотчас взметнулись струи фонтаном, забились ключом, обдавая Сандру горячей водой.
– Ой, – вскрикнула она и подставила ладони к струям воды, стала пить жадными глотками, – хотя горячая вода, но вкусная.
– Это гейзер, – сказал хозяин тихо, – чтоб ты знала, Сандра, я живу в большой вулканической пещере, здесь временами бывает опасно, потому задвигаю источник, его устье, камнем, чтобы не случилась беда во время моего отсутствия, – он кивнул в сторону эстакады, – меняю кувшинки на орехи у машиниста Генки, – медведь прикрыл горячий ключ, присел на камень.
– А вода похожа на подогретый лимонад, – Сандра улыбнулась и вытерла влажные губы, – как хорошо, что я вознеслась в твою вулканическую пещеру, – Сандра попыталась встать с топчана, чтобы подойти к Сёмке, но охнула и села, потом прилегла.
– Я же сказал, не суетись, – медведь приподнялся с камня и прошёл к пологу берлоги, – будь осторожна с источником, если я открыл заветное место, это не значит, что ты должна воспользоваться моей слабостью, в противном случае он может уничтожить пещеру, как однажды растоптали мою душу.
– Душу? – Сандра удивилась, – для меня здесь всё загадка, и твоя речь в обличии медведя тоже не более странна.
– Самая большая загадка, – усмехнулся он, – твоё вознесение с букетом белых лилий, – бурый медведь лапой задернул покрывало полога, – ну, ладно, спи, я тоже должен отдохнуть и набраться сил на новый восход, – и уже скрывшись ,промолвил, – конечно, кувшинка не может соперничать с царской лилией, но она дорога моему сердцу, потому что я ощущаю в ней тепло уснувшего детства.
Сёмка, по всей вероятности, хитрил, при всём том, что ему понравилась Сандра, было что-то такое, что удерживало его от пространных излияний. Сумерки плотным кольцом охватили пещеру бурого медведя и всё словно застыло в подземном мире, лишь прошмыгнула ящерица сквозь трещину чернозёма и улеглась рядом с хозяином пещеры. Застыло и озеро, уснуло и царство кувшинок; Сандра погрузилась в беспокойный сон…
t
Одному из восемнадцати. Вечерняя служба завершалась, народу было мало, электрический свет экономили, и всенощное бдение проходило при свечах. Сняв облачение о. Александр вышел из алтаря в чёрной рясе с тыльной стороны церкви. По-прежнему ощущая внутреннее беспокойство, он оглянулся, однако везде было пусто, насколько мог различить объект в темноте. Тонкий месяц, затянутый туманом, стелющийся густой изморосью, словно провис дугой в атмосфере и лишь едва мерцал. Батюшка сел в машину, включил зажигание и выехал за ворота. Странный телефонный звонок одной из его прихожанок не давал покоя весь вечер, хотя, казалось, не было оснований для волнения. Во время службы он всматривался в каждое лицо, но не видел ту, которая могла бы звонить, обещая прийти, в её голосе было столько тревоги, что заставляло о. Александра снова и снова возвращаться к мысли о странном звонке.
Он проехал до поворота, пересекавшего переулок с раскуроченными бордюрами. Внезапно свет от фар упал на предмет у придорожной канавы, о. Александр притормозил машину, приоткрыл дверцу и быстро соскочил на тротуар, однако тотчас споткнулся. Это была женская сумка с порванной змейкой, виднелся блокнот в кожаном переплете. Батюшка подхватил сумку с блокнотом и бросил в машину, не отдавая себе отчета в том, почему он касается чужих вещей. Неподалёку валялся цветок, взял и его, признав лилию, понюхал.