Страница 27 из 48
– Он нервничает, – тихо сказала Кубышка, – возвращайся и будь с ним благоразумна, а то навлечёшь беду и на всех.
Сандра взмахнула рукой, словно давая понять хозяину, что плывёт к нему, потом нырнула, подняв фонтаном ,и выплыла у самого берега, лишь ощутив под ладонями и животом песок.
Сёмка подал платье женщине, смахнув с её тела капли воды, подтянул на спине змейку.
– Тебе к лицу жёлтая кувшинка, – он вздохнул, перекинув ее волосы за плечо, – ты так долго плавала возле Кубышки.
– Вода была хороша, – ни холодная, ни горячая, – уклончиво ответила Сандра и стала гладить по медвежьей шкуре.
– Сандра, тебе не впрок по утрам так долго купаться в горячем источнике, – он попытался отвести её руку, однако женщина настойчиво продолжала наступление, –так и не ответила, – сказал он хмуро, – сбрасывая её ладонь с плеча, – что ты делала ночью у водосбора?
– Мне стало жарко в хижине, – ответила она поспешно, – ты же знаешь, как пахнет ночью трава водосбор, а в их корзиночках всегда есть капли воды, я помню это ещё с детства, такую воду мы называли святой.
– К тебе возвращается память,– удивился хозяин, – возможно, я поверил тебе и на этот раз, – он стал ласкать её волосы – я открыт для тебя, Сандра, только выполни маленькое моё условие – смотри прямо в мои глаза, я устал искать твой взгляд в потёмках.
Как бы в знак согласия, Сандра, обхватив спину хозяина , стала массировать.
– Ты снова отвела глаза, в которых плещутся кувшинки, – усмехнулся хозяин, – разверни своё личико, дорогая женщина, невесть как свалившаяся на мою голову.
Волосы Сандры рассыпались, и бутон цветка соскользнул и попал прямо в вырез груди: – не поддавайся ему, – Сандра услышала тихий шёпот бутона и улыбнулась.
– Здесь кто-то ещё есть? – удивился Сёмка, подхватил кувшинку с груди и воткнул снова в волосы, – странное ощущение третьего повсюду.
– По утрам здесь прохладно, – Сандра прижалась к хозяину, – уведи меня ближе к хижине, я проголодалась.
– Ладно, пойдем наверх, я разогрею устрицы, – ответил он, – однако это не спасёт тебя, если я пойму, что ты играешь с кем-то за моей спиной.
Обнявшись, они прошли к эстакаде, поднялись по лестнице на первый ярус. Здесь было теплее, Сёмка растолок молодые орехи ладонью и стал подкармливать пришелицу. Она раскрывала ротик, а он бросал мякоть так ловко в рот, что она еле успевала прожёвывать.
– Ох! – воскликнула Сандра, прищурив глаза, – я потеряла в пути свою кувшинку, – она коснулась волос и прижалась к хозяину пещеры..
Отстранив её, он сказал: – ладно, я найду тебе новую, – с этими словами Сёмка сорвался с места и спустился к озеру, выловил вблизи берега маленький бутончик и вновь поднялся на первый ярус, лишь Сандры там не оказалось. Он шумно вздохнул и повернулся на свет, бьющий из-под земли через большую трещину. Здесь он внезапно увидел след маленькой ноги, удивившись, как Сандра обвела его, опередив с выходом на землю смотреть поезд.
– Но как женщине доступно земное восхождение? – спросил он себя, – ночью пыталась разорвать мою шкypy, а сейчас нашла лазейку сквозь трещину наверх... – размышлял хозяин пещеры, – и откуда эта баба свалилась на мою голову, так хорошо я жил рядом с Кубышкой...– может, узнала моё заветное слово, которым я открываю пещеру, – он помедлил, не проговорился ли, утешая хитрую Сандру. Сёмка присел на корневища и неожиданно смахнул с лица слезу, он плакал, как маленький ребёнок, – кто-то раскрыл ей мою тайну? – говорил он самому себе, – предал мою романтическую любовь к Оводу. По всей вероятности, Сандра произнесла – О в о д , и пещера выпустила её, – он стукнул ребром ладони по корневищу, вокруг него клубами взметнулась пыль столетий. Хозяин был в шоке.
tКрасный полустанок. Вестей о загадочном исчезновении местной журналистки не было, как впрочем, никто не заявлял о ней ни в полицию полустанка, к тому же на эту тему никто не спешил писать и в местную прессу, никто не приходил к нему и в церковь с расспросами. По вечерам, когда выпадала свободная минута, о. Александр урывками продолжал изучать дневник, постукивая указательным пальцем по недочитанной странице, как бы, оценивая ситуацию, и снова углублялся в события, на первый взгляд не столь важные, да и к тому же безвозвратно канувшие в Лету. Хотя, дневник его увлекал, возможно, своей искренностью и простодушием, ведь ничего нас в жизни порой не привлекает так сильно, как простодушие. Батюшка остановился где-то на середине дневника, точнее, на предпоследней главе, которая начиналась с размышлений о действующем и потухшем вулкане, о слабом поле и, естественно, о нравственности, о. Александр читал и улыбался...
t
Всё! – я дала себе обет – вести самый, что ни на есть благоразумный образ жизни и читать философов, которые – да поселим надежду – выведут меня на светлую дорогу. О, эта светлая дорога! Сколько раз я припадала к тебе коленом, сколько слёз пролила, сколько раскаяний ты слышала, а сколько призрачных молитв принимала в свой волшебный дорожный карман. И хоть бы одна уцелела – обида какая!