Я тебя верну

Когда мы хотели, то молниеносно сплачивались. Домочадцы приняли вызов и расправили плечи.

– Майлз Бортнев – брат Стива, – пробормотал бедный Майлз, не дожидаясь, пока его наколют на крючок. Голос с ужасным иностранным акцентом звучал неуверенно, слова угадывались с трудом.

Линда смело посмотрела в испытывающие глаза и пропела:

– Линда Бортнева – троюродная сестра Стива и Майлза. А это Бианка, – девушка погладила обезьянку по голове. – А ангелочек – Эдвард Штейн, сын Марины.

Глыба презрительно фыркнула и констатировала:

– Сплошная иностранщина! Не дом, а Содом и Гоморра!

Показав, таким образом, познания Библии, тётка вынесла вердикт:

– Значит так. На кухню – ни ногой. Питаться будем, как положено: завтрак, обед и ужин. Никаких концентратов. Свинарник убираем вместе, а потом уж я и без вас. Ну, а всё остальное приложится по ходу действия. Всем всё понятно?

Мы дружно кивнули.

– Анна Николаевна, – попыталась я взять реванш, – почему бы вам не обсудить условия работы? Может, вас не устроит плата, или, как знать, нас не устроит, как вы ведёте хозяйство?

Рёв мамонта дал понять, что надо мной смеются откровенно и в лицо.

– Милая моя! Да кто ж ещё в этом сраном городишке, прости Господи, согласится работать в доме ведьмы, полном иностранцев?

Я окаменела от столь откровенной искренности, граничащей с хамством.

– А почему же вы не боитесь? – лёд и металл плескались в моём голосе.

Угрюмые глазки уставились на меня прямо и открыто.

– А я не верю в сплетни. И докажу всем, что это враньё. Со мной господь великий и всемогущий. Он направил меня сюда. Поэтому вы не можете меня выгнать! – добавила она торжественно и, не обращая больше ни на кого внимания, начала выдавать отрывистые команды:

– Маринка, найди вёдра, тряпки, порошок и прочее для уборки. Стивка, налей воды. Линда – вымойся и стань похожа на красавицу, а не на чучелу…

Вскоре всё завертелось, дым стоял коромыслом: так мы усердно принялись за дело.

Коляновна (так окрестил её в процесс уборки Стив, на что наша домоправительница милостиво согласилась) проявила блистательный организаторские способности, недюжинную сноровку и проворность. В её руках спорилась любая работа.

Её вездесущности можно было позавидовать: успевая руководить нами, она собственноручно вылизала до блеска кухню и состряпала вкуснейший обед. Она выкупала Эдда, причесала Майлза и собрала грязные вещи, не гнушаясь пошуровать под кроватями, выуживая из укромных уголков носки «мальчиков».

К вечеру дом сверкал чистотой, на кухне одуряющее вкусно пахло едой, а во дворе, на натянутых мальчиками верёвках сохло бельё, благоухая свежестью.

Коляновна заявила, что будет жить с нами. Она поселилась в небольшой кладовке. Притянула туда почти ночью матрас и небольшую сумку с вещами. Вскоре после этого раздался её богатырский храп, который, впрочем, мы восприняли философски, как сопутствующий товару брак. Не могло же быть всё идеально!

2.

Стив

Коляновна оказалась тем самым живительным глотком воздуха, которого явно не хватало нашему обществу. С её приходом в доме воцарились мир, порядок и, что самое главное, – вкусная и здоровая пища.

Наша домоправительница вставала чуть свет, колдовала на кухне, потом безжалостно будила всех и ровно в восемь усаживала за стол. Сопротивление наказывалось: кто хотел спать, лишался завтрака. Коляновна ввела строгий режим, и горе тем, кто мнил себя «совой» и засиживался допоздна!

Нравилось нам или нет, но мы вставали, умывались, чистили зубы и приступали к трапезе. Чуть не забыл: чинно усевшись за столом, мы складывали ладони и слушали, как Коляновна читает молитву. И только после этого нам дозволялось брать ложки. В первый же ужин (в тот самый вечер, когда Коляновна объявилась у нас) Майлз чуть не получил ложкой по лбу.

– Негоже вкушать пищу, не перекрестивши лба! – бас домоправительницы звучал сурово и мрачно.

Наверное, она ожидала сопротивления, но быстро убедилась, что мы неконфликтны и не имеем ничего против молитв и её религиозных убеждений. Мне кажется, именно наша покладистость и сыграла решающую роль в отношении нашей домоправительницы к нам.

Вскоре мы убедились: если не обращать внимания на довольно необычную внешность Коляновны и её иногда явную беспардонность, то мы приобрели клад.

Аккуратная, трудолюбивая, педантичная, она не покладая рук готовила, шила, убирала, копалась на клумбах и в саду (кстати, запущенном), гуляла с Эдвардом, ходила по магазинам.

Покупая продукты на рынке, Коляновна истово торговалась за каждую копейку. И сколько мы ни убеждали её, что нас не разорит лишний потраченный рубль, она только поджимала губы и твердила:

– Где это видано, чтоб лишнее тратить? Денег никогда не бывает много. По миру бы без меня пошли с нищенской сумой!