Страница 22 из 22
Это философское изречение, лишённое оригинальности, он произнёс, не успев переступить порог.
Линда повисла у него на шее, Эдвард визжал от восторга, Коляновна сверлила очередного жильца угрюмыми буравчиками, а мы с Майлзом выражали одобрение рёвом.
– Ещё один нехристь, – пробормотала Коляновна, но в голосе её мы не уловили обычную суровость. Наверное, она уже притерпелась к нашим иностранным лицами и именам.
Надо сказать, домоправительница наша особо не церемонилась и каждого величала так, как ей нравилось. Линду называла Линой, Майлза – Маем, меня – Сивкой, а Эдварда – Эдькой. Майкла она, немного поразмыслив, нарекла Мишкой.
Вероятно, ей нравилось, что мы во всём с ней соглашались. Её самолюбие купалось в нашей покорности. А мы не считали важным коверканье наших имён, любили всех приблуд, которых она приносила в дом, молились вместе с Коляновной перед едой и по воскресеньям начали ходить в церковь.
Коляновна гордо вышагивала впереди в парадной юбке и белоснежном платке, всем видом показывая: «Накось-те, выкусите-ка!». А мы покорно шагали ей вслед, выдерживая взгляды и шепот богомольных старушек. Вскоре к нам все привыкли и стали считать своими. Общество старейших приняло нас. И это произошло благодаря нашей Коляновне.
А потом случилось нечто, что опять взбаламутило весь город, и еще долго об этом происшествии шептались кумушки по углам.
Конец ознакомительного фрагмента.