Страница 30 из 73
Не успели мы дойти до кафе-мороженного, как на пути перед нами возникла стройная девушка с короткими рыжеватыми волосами. Она посмотрела на меня, потом на Бена, и ее глаза превратились в щелочки.
— Кого я вижу! — незнакомка направилась к нам так решительно и так пугающе агрессивно, что я машинально шагнула назад.
— Кэйт! — Бен почему-то отодвинул меня еще дальше. — Какими судьбами?
Как только девушка оказалась рядом, ее ладонь с размаху врезалась в челюсть Бена. Я дернулась к нему и попыталась испепелить взглядом эту бессовестную особу.
— Для тебя Кэтрин, — прорычала она.
— С чего ты взяла, что можно размахивать своими граблями и при этом ставить какие-то условия? — тут же зашипела я.
Кэтрин смерила меня яростным взглядом:
— А ты еще кто?
— Я его нев…
Секунда — и вид на мерзавку мне перекрыла мужская спина.
— Мне жаль, что я сделал тебе больно, Кэтрин, — произнес Бен. — Я не хотел, прости ме…
Раздался новый шлепок.
Будто меня ударили. Как она может так с ним поступать?
— Простила, — огрела словом Кэтрин не хуже, чем сковородой.
— Отлично, — сказал мужчина, хрустнув челюстью.
Третья пощечина.
Я сдавленно ругнулась, но рука Бена все еще держала меня за спиной. Видимо, он не фанат девчачьих боев. Я, честно говоря, тоже. Да и в соперниках предпочла бы видеть единокровную сестрицу, что приложила руку (или, скорее, иной орган) к тому, чтобы наставить мне рога. Однако эта рыжеволосая мымра что-то слишком много себе позволяет.
— Может хватит рукоприкладства? — строго спросил Бен. И столько властности было в его голосе, что я невольно загордилась.
В ответ услышала лишь удаляющийся звон копыт… прошу прощения, каблуков Кэтрин. Бен ослабил хватку на моей талии, позволяя выйти из убежища.
— Мне казалось, все твои бывшие только и умеют, что пускать радугу изо рта при виде тебя, — бурчала я, разглаживая складки, образовавшиеся на платье в результате захвата настойчивых рук. — Что ты ей сделал?
— Мы плохо расстались, — почесал затылок он. — У меня не всегда получается закончить отношения на доброй ноте. Скорее даже так: получается, если бросают меня.
Он слегка улыбнулся, а я еле сдержалась, чтобы не разинуть рот. Его бросают? И такое бывает?
— То, что ты видела на вечеринке Форда — скорее, исключение, чем правило.
Прибедняется, небось. Я штук пятнадцать видела таких вот «исключений». Хотя если он считает в процентном соотношении…
— Что же касается Кэйт… — мужчина качнул головой, — Кэтрин, то на этот раз инициатором разрыва был я.
— Значит, ты разбил ей сердце?
Он виновато скривился и кивнул. Не знаю, почему, но мой личный Цербер язвительности даже не тявкнул, а вот руки невольно потянулись к Бену.
— Зато много очарованных тобою сердец ты оставил целыми, — мягко произнесла я, поглаживая покрасневшую щеку с легкой щетиной. — Может, Кэтрин тоже напишет тебе гневное письмо, и ей полегчает?
Я задержала ладонь чуть дольше, чем, возможно, следовало. Бен улыбнулся и воспользовался положением, коснувшись ее губами. Из-за бродившего вокруг нас ветерка (из-за него же?) по моей коже побежали мурашки.
— Спасибо за поддержку, — сказал мужчина и сплел наши пальцы, направляясь в сторону Baskin-Robbins.
Зачем он только сделал это? Неужели нам и тут нужно притворяться парой?
Впрочем, лишним не будет. Да и идти, держась с Беном за руки, оказывается, очень приятно.
Примечание:
[24] Baskin-Robbins — американская сеть специализированных магазинов мороженого и тортов.
32
Дорогая Трэйси!
Нет, она мне не дорога. Я скомкала лист крафтовой бумаги и кинула его в корзину.
Трэйси.
Ну и стерва же ты!
Еще один комок разделил место в корзине рядом с первым.
Пора бы прекратить обзываться. С тех пор как начала искоренять «прохвост» из употребления, до меня дошло, что я довольно-таки агрессивная личность. Шутки шутками, но из вербальной эта моя наклонность может однажды перейти в тактильную. Не хочу замазывать синяки тональным кремом. Да и перспектива стучать кружкой по решетке не особо прельщает.
Трэйси.
Помню, когда нам было по три года, ты насыпала мне песок в глаза. Я думала, это произошло случайно. Так мне говорила мама, твоя мама, отец, но потом ты сделала это снова. И не раз.
В пять лет моя кукла Хлоя оказалась в пасти твоей собаки.
Чтобы ты знала, я обожала эту куклу. У нее были блестящие медовые кудри и большие зеленые глаза. Я наряжала ее, кормила, учила танцевать и брала с собой в постель. Я чувствовала себя мамой и в тот день потеряла ребенка. Знаю, это ты дала ее своей псине «поиграть». И ведь это ты спустила эту зверюгу с цепи, когда я каталась на роликах летом после третьего класса, верно? Она гналась за мной три квартала, до парка около школы.
Ненавижу собак. И твою особенно. Хорошо, что она сдохла.
Какая же я злая. Хотела было снова скомкать и выбросить лист, но такими темпами на эти письма переведется целый лес.
Хорошо, что она сдохла.
Без понятия, что я сделала тебе, Трэйси. За что ты меня так мучаешь?
Я много думала, зачем ты выложила то видео в сеть, зачем вообще его записала. У меня нет для тебя оправданий. Конечно, в этом есть и моя вина. Мне не стоило пить и уж точно не стоило напиваться, но я бы ни за что не поступила так с тобой. Нормальные люди не поступают так с другими. Это было низко.
Мне так же приходилось долго гадать, зачем ты начала спать с Броуди и зачем сейчас выходишь за него замуж. Похоже, вы, ребята, любите друг друга. Я была бы рада за вас, сделай вы это честно. Не сразу. Скорее всего, я бы злилась на тебя и него еще долго после того, как вы сошлись, но со временем я бы поняла. А этого я понять не могу.
Это предательство, Трэйси. Твое и Марка. Я не верю, что ты любила его тогда. Не верю, что он любил тебя. Не после того, как он поступал со мной. Не после всего, что ты делала всю жизнь. Я не верю, как не верю в случайность с песком и твоей псиной.
Чтоб вы развелись.
Минут пять решала, зачеркивать ли последние слова. Звучит как проклятие. Бену бы определенно такое не понравилось. Мне нужно писать мысли, выливать обиды, а не уподобляться их виновникам.
Чтоб вы развелись.
Я сложила письмо, положила его в зеленый (как глаза Хлои) конверт и написала адрес дома, женщины из которого уводили (справедливости ради, те сами шли) мужчин у женщин семейства Лестер.
33
Говорят, беременные иногда просыпаются среди ночи с острым желанием чего-нибудь эдакого. Так вот, этой ночью я почувствовала себя беременной.
Слезла с кровати, накинула шелковый халат Келли поверх ее же пижамы, провела пару раз расческой по волосам и осторожно вышла из спальни. Мне пришлось красться на цыпочках, чтобы не разбудить своего «жениха», который развалился в гостиной. Его левая рука касалась пола, нога зиждилась на одном из подлокотников дивана, а тонкое одеяло сползло на пол.
Я сняла босоножки, в которые успела влезть, и бесшумной поступью направилась обратно к Бену. Днем сейчас стоит жара, но ночью, с гуляющим ветром, лежа не укрытым, он рискует простудиться.
Мужчина вздохнул и повернулся, когда я накрыла его одеялом. На мгновение мне показалось, что сейчас он откроет глаза и моя забота выйдет боком. Быстро сориентировавшись, я тихонько напела мотив колыбельной, с которой меня укладывала в детстве мама, и мужчина продолжил сладко спать.
Однажды Бен рассказал мне, как скучает по колыбельным. Роуз пела их ему каждую ночь. Только ему, потому что маленький Зак предпочитал поцелуй на ночь «без завываний», а Пол и Келли погружались в сон так быстро, словно им в пятую точку выстреливали слоновьей дозой снотворного. Бен же засыпал под убаюкивающие звуки женского голоса. Его маленький секрет заключался в том, что уже взрослый (когда он со мной поделился, ему было двадцать два) мужчина порой чувствовал острую нехватку мягких напевов.