На поезде к звёздам

- Я чуть не взболтнул несовершеннолетнему про постройку космических кораблей.

Только теперь кабаниха забилась в нору, а перед Василием стояла его трясущаяся от страха жена. Её острые глазки округлились, а черные волосы невольно сползли на лицо. Она медленно опустилась на стул, оказавшийся рядом с ней.

- А он?.. - только и спросила она.

- Вроде бы пронесло, он не стал расспрашивать меня об этом. Или не успел, я сразу ушел.

- Что именно ты сказал ему?

Василий полностью пересказал диалог с мальчиком.

- Ну, возможно, он просто и вправду подумает о морских кораблях и не вспомнит про космические. Или же…

- Молчи.

Через несколько минут Василий спросил:

- Галь, почему о постройке кораблей узнают только в совершеннолетие?

- Так велит Центр…

- Но почему?

- Что за мысли тебя посещают, Вась!? Может быть, ты хочешь повидаться с Михаилом? - Его жена уже чуть ли не плакала.

Сторож ничего не ответил, он развернулся и вышел во двор. Их дом располагался рядом с полем, поэтому он мог наблюдать за работающими жителями прямо с крыльца. Василий разместил свой раскладной стульчик и сел на него, всматриваясь во взмахи кос повсюду.

- Так почему же Центр велит именно так, - начал он говорить сам с собой, - почему дети не должны всё знать? Они же понимают гораздо больше нашего, они бы смогли помочь… Не возьму в толк, чего добиваются ученые, чего добивается эта горстка великих умов? Они хотят спасти свои задницы, но чем им не угодили дети?

Ржавые косы раз за разом взносились ввысь и снова опускались, запуская колосья пшеницы в свободный полет.

- Дети - всего лишь заблудшие души в пшеничном поле, они не могут причинить зла, которое им зачем-то приписывает Центр. Лишить ребёнка мечтаний до самого совершеннолетия, вот чем видится мне запрет на распространение информации про корабли. Мы уже потеряли всякую надежду, но зачем гасить эти юные искорки, которые могут потом превратиться в яркое пламя, способное изменить Матушку-Землю, потерявшую из-за нас, людей, дорогу вперёд. Дети - это то будущее, о котором Центр должен мечтать, когда оставит всех здесь, а сам умчится к звёздам.

Что же тогда станет с Землей? Не хочется думать о таких вещах, но они сами приходят на ум, как бы я не пытался. Пройдут эти годы строительства, долгие-долгие годы… Мы все этого так ждем… И ведь каждый считает, что сможет попасть на корабль, что там уже есть для него место. Как же вы все ошибаетесь, - последнюю фразу Василий бросил уже едва ли не с криком, но его никто не услышал, все размеренно двигали косами. Вперед-назад. Вперед-назад.

Назвать Василия умным человеком сложно, как и любого, кто живет в маленьком городке под названием Инсбург. Образования кроме школьного и профессионального, получаемого уже непосредственно при выполнении определенного вида работы, ни здесь, ни где-либо еще не осталось. Да и этого образования бы давно не было, потому что надобность в грамотных людях всё падала. Сейчас нужно только добывать металл и собирать пшеницу. Но Федерация обязывала всех когда-то достигать высокого уровня знаний, и угольки этих принципов до сих пор тлеют на остатках человечества. Сам же сторож получил последнюю горсть своих знаний еще в детстве, но хоть тогда учителя могли дать чуточку больше, нежели сейчас, он все равно давно их разбросал среди пшеницы. Однако уже тогда не было людей, которые бы окончили университет или академию, потому что таких заведений просто не осталось. Все великие умы брошены от войны к постройке кораблей, потому что это единственный путь спасения и выживания. День и ночь они, не покладая мозгов и мозолистых рук, возводят спасительный транспорт, на котором же потом и укроются от разрушений и страха Земли. Планета больше не желает содержать тунеядцев на своих просторах; пришло время уходить, и люди это прекрасно поняли.