Страница 8 из 196
В Инсбурге был всего один врач, имевший достаточный уровень знаний, чтобы таковым являться, - Ескали Айратов. Этот невысокий и чудаковатый мужчина славился золотыми руками и колкими выражениями, которые ему прощались только из-за его неоспоримой важности. Он мог сказать пациенту, что тому осталось жить пару дней, почесать густые темные волосы и пожать плечами. Ему слишком часто приходится видеть смерть. Сам он говорит, что не раз беседовал вечерами с Костлявой, пытаясь понять, чего она добивается, но каждый раз она лукаво улыбалась и забирала еще одну душу. Ескали, точно ударил ножом Матвеева в грудь, сказал тогда: «Грипп». Министр труда заложил почти всё, включая часы с некоторыми металлическими запчастями, на медикаменты. Но спасти Лизу не смог даже чудотворец-Айратов.
- Пару часов, - наугад сказал Матвеев, понимая однако, что оставалось не более получаса.
- Я сегодня решил пораньше приняться за работу! - гордо объявил Захар.
- Вот оно как.
- Все мои еще спят, но мне кажется, что я вполне бодр и готов скосить просто горы пшеницы! - глаза Захара сверкали, Матвеев видел, насколько мальчик пытается рассчитаться за свою выходку, но это стало бы слишком мягко. И часть питания его семьи, которое было урезано, уже ушло другим, поэтому министр труда лишь улыбнулся в ответ, потрепал Захара по волосам и направился в сторону администрации.
Захар стоял слегка разочарованный, но не менее преисполненный решимости. Если не сегодня, то уже в ближайшие дни он рассчитывал вернуть утраченную пищу.
Мальчик легкой трусцой побежал в сторону полей. Из некоторых домов уже выглядывали сонные горожане, гордо кивая головой, дескать, вот оно - будущее, которое способно изменить жизнь Инсбурга.
День выдался очень жарким. Захар скинул свою рубашку, чтобы не портить её дальше, и работал косой не покладая рук. Из-под ржавого лезвия то и дело летели колоски пшеницы, словно брызги лазури из-под моторной лодки.
Когда Солнце встало в зенит, к Захару пришел сторож Василий, чтобы удостовериться, что юнец на месте. Но одного удостоверения оказалось мало, и через час Василий пришел с раскладным стульчиком и уселся рядом.
- Василий Иванович, - обратился Захар к сторожу, - а разве вам не надо следить за другими? Я же здесь не один работаю.
- А с тебя сегодня проку больше: молотишь как комбайн. Другие пусть работают чуть меньше, зато ты с лихвой попашешь.
- Комбайн?
- Зерноуборочный комбайн. Вас в школе совсем ничему не учат?
- Никогда о таком не слышал, а что это?
Василий хоть и был иногда злым кабаном, но, как только выдавался случай, он снова превращался в доброго пухляка, сидящего на веточке и чирикающего свои истории. Он просто обожал рассказывать истории из той жизни, которой, как он говорил, «никогда у вас больше не будет». Дети смеялись над этими словами, а взрослые грустно вздыхали, хотя при этом, ни у кого «той» жизни и не было, давно умерли жители довоенного времени.
- Раньше на полях не работали люди. Нет, не так, - Василий задумался, и только после нескольких минут раздумий продолжил. - Сначала поля возделывали только люди, как ты, твоя сестра и все остальные. Тогда, конечно, в двадцать лет человек уже был вполне взрослый, потому что жили лишь по тридцать, это сейчас можно и до семидесяти дожить, если Распределитель не уменьшит твой паёк. Так вот, а потом на смену людям пришли огромные машины. Большие железные монстры, которые всё это поле могли убрать за один-два дня.
- Зачем же вы так дурите, дядь Вась? - Спросил Захар, хлопая удивлёнными глазами.
- Не дядя Вася, а Василий Иванович, - прорычал свирепый кабан, через мгновение уже обернувшийся пухляком на ветке. - Это были огромные машины, которые убирали зерно. Они были сделаны из железа, как и всё тогда. Всё было из железа… - Василий глубоко вздохнул, а по щеке у него едва ли не прошла мокрая дорожка. - Тогда не было необходимости в постройке кораблей, люди в них не нуждались.
Василий множество раз представлял, как ему бы хорошо жилось в продвинутом механизированном обществе, где не приходится делать совершенно ничего. Он смог бы охранять поле от лазутчиков, даже не выходя при этом из своей спальни, потому что камеры слежения - это сущее чудо.
- Корабли? - спросил Захар.
На лице сторожа проявилась гримаса ужаса и досады. Он озадаченно поднес руки ко лбу, запустил их в волосы, обдумывая при этом, что теперь сказать мальчику. Василий оказался на минном поле, шаг вправо, шаг влево - взрыв, блокнот, Судья…
- Морские корабли. Что, в первый раз слышишь!? - пухляк окончательно перевоплотился в кабане и со свирепым визгом умчался прочь в поле, не забыв при этом забрать стульчик.
Захар безразлично кивнул вслед уносящемуся сторожу и стал дальше косить бескрайние пшеничные поля. Он всё никак не мог поверить в железных монстров, способных очистить это поле за пару дней.
- Галя? - крикнул сторож в глубину дома. Но ответом ему была тишина. - Галя, черт возьми!
- Да здесь я, Вася, здесь! Чего тебе не работается нормально, я не пойму?
Через пару минут на пороге кухни появилась кабаниха, сверлящая своими острыми глазками незадачливого самца, уже готовясь к смертельному прыжку и съедению его заживо.