Страница 45 из 61
- Ты не вольна, а я, может быть, и волен.
Муза внимательно вглядывалась в его глаза, будто ждала дальнейших слов.
- Да. На то воля Его, отца нашего, и твоя, - после долгого молчания сказала, наконец, она.
«Ты должен решиться и взять судьбу в свои руки».
Юда словно ещё раз услышал подтверждение, укрепившее его веру в себя.
- Но как же вы можете из века в век полагаться на этот источник? А если вдруг случится землетрясение, и он разрушится?
- Значит, и на то воля Божья, и он больше не нужен, - спокойно, как ребёнку, сказала она.
- Ну, а что, если сюда проберутся бандиты, грабители и разрушат его? На то тоже будет воля Бога?
Евагора приблизила к нему округлое светлое лицо, её ровное прохладное дыхание нежно скользнуло по его щеке.
- Что людям до пустой скалы? – улыбнулась она. – О ней никто не знает. И она никого не интересует, кроме вас с Каной. А вам – тебе, Юда, – я доверяю.
Её глаза растворяли в себе целый мир. И она – его, его совершенная женщина…
«Скажи, от Аэшмы. Она поймёт».
Юда содрогнулся как от удара. Глаза напротив в тревоге расширились.
- Что с тобой, любимый мой?
Юда с трудом перевёл дух. Нечто страшное и хладное заползло в душу и свернулось там, как змея в своём логове.
- Ничего. Просто плохо спал этой ночью.
***
- Смотри, сейчас кладка обрушится!
- Он упадёт, Господи Боже!
- Провалится это дело, я сразу сказал!
С такими словами рабочие на устремлённом в небо куполе храма наблюдали за руководителем стройки Филиппом Марией, который без малейшего страха стоял на узкой подпорке с внутренней стороны недостроенного купола, единственном, что отделяло его от падения с захватывающей дух высоты. С несокрушимым упорством великий архитектор укладывал кирпич за кирпичом, воплощая в жизнь идею, в которую никто не осмелился верить. Мастер работал один. Остальным требовалось доказательство его правоты, чтобы следовать за ним.
На куполе установилась тишина и натянутое бездвиженье, лишь изредка нарушаемое взволнованным шёпотом рабочих и порывами горячего ветра-суховея.
- Не по технологии это, не выстоит, - мрачно сказал один, вглядываясь в только что положенный ещё мокрый слой кладки.
- Маловеры! Всё ещё сомневаетесь в своём мастере? Но как смеете, когда он сейчас, прямо перед вами творит своё чудо?
Позади группы сомневающихся стояла муза Диона. В мужских штанах, в повязанной узлами с боков тунике, с высоко убранными богатыми волосами, укрытыми вобравшим всю пыль стройки платком. Мягкие черты опалило злое, нещадное на высоте солнце, и от этого они приобрели резкость, обозначившую сокрытый волевой характер. Тёмные глаза на смуглом, не утратившем румянца лице словно прожигали огнём. Из-под платка у висков выбивались тонкие колечки прядей. Муза вызывала восхищение у всех, кто видел её такой. Она всегда была рядом со своим мастером, ненавязчивой верной рукой поддерживая во всех действиях.
- Вы всё ещё не верите, - её взгляд поднялся на в одиночку работающего по ту сторону купола Филиппа. – Но, когда он докажет вам, что это возможно, вы сами приметесь за дело.
Работников страшил угол, под которым приходилось возводить кладку. Стены купола сходились всё выше, и стройка вошла в самую сложную и опасную стадию. Многие боялись обрушения вовнутрь. Никому ещё не доводилось создавать ничего подобного.
Но Бог благоволил Филиппу. Ни один кирпич, ни один камень не сдвинулся с предназначенного места. Рабочие на лесах не скрывали восхищения и зааплодировали гению мастера. Диона улыбнулась. Теперь они сделают всё сами.
Купол храма стал для Филиппа сосредоточием всех творческих замыслов и дерзких идей. Он трудился над ним день и ночь, рисовал сотни чертежей, пересматривал каждый доставленный кирпич, работал наравне с обычным подмастерьем. Единственным условием, которое он выставил, было обязательное присутствие на стройке своей музы и возлюбленной Дионы. И если поначалу работники со смехом отнеслись к подобной прихоти, то с ходом строительства убеждались всё больше, что дева владеет знаниями, ранее людям недоступными, и у неё есть, чему поучиться.
Оттирая руки о рабочую одежду, Филипп Мария перешёл с шаткой подпорки на прочно укреплённые леса и махнул строителям.
- Укрепляйте помост и за работу!
Диона, прекрасная дева в неженском деле, горделивая царица на великой стройке города, запечатлела быстрый поцелуй на губах мастера.
- Везде должно быть место для любви. Только в ней возможно творение, - сказала она.
Внизу по камням площади тяжело прогрохотали полные доставленного для работ материала повозки, запряжённые медлительными мулами. Разложенные поверх блестящие золотые листы для внешней облицовки купола до слепоты отразили жгучее солнце. Диона зажмурилась.
Началась разгрузка и подготовка к подъёму новой партии кирпича. Филиппа окрикнули с земли. Он отпустил музу и подошёл к краю. Его звал один из рабочих-инженеров, стоя около повозок.
- Мастер Филипп! Эта партия никуда не годится! Не кирпич, а сырая глина!
- Что?
- Говорю, это дерьмо, мастер Филипп! Раскрошится уже при кладке. Здесь всё такое.
- Отродье проклятой Геенны!
- Что такое? – спросила Диона.
- Говорит, кирпич бракованный. Болваны! Ослы нерадивые!
- Что будем делать, мастер? Надо возвращать.
- Сейчас я спущусь. Покажешь.
Филипп перебрался на приставную лестницу. До земли его отделяло не меньше сотни ступеней.
Золотые листы на повозках переложили: отражённый от них свет усилился, перекинулся на медные колонны у входа в храм, взбежал по закрученным хвостам к головам чудовищных врезанных в них гадов.