Страница 39 из 48
Я посмотрела на папку и на то, где стояла. Это была комната, совершенно точно копирующая ту, в которой мы жили с девочками. Только вот всё было в темных тонах, а импровизированная кровать находилась словно на ступень выше пола и уходила вглубь помещения слева. Над ней потолок был расписан иероглифами, которые будто тонули в облаках. Целая картина над кроватью, если это сооружение можно так назвать. Деревянные шкафы и три ширмы. За одной шкаф для вещей, передо мной вторая огромная, и куда она вела не ясно. Третья же отделяла зону с кроватью от комнаты.
— Очуметь, — я села на пол и начала потирать лоб.
Он словно зудел. Всё тело зудело, а я понять не могла, возможно ли подобное? Красная нить судьбы, браслеты найденные в храме, и теперь вот это — связь с мужчиной, который делает и говорит вещи, которые местами я и осознать не могу.
Мне действительно стало дискомфортно. Поэтому я сняла с себя мокрую толстовку, затем джинсы, и надела диковинный халат. Поначалу была уверена, что замерзну тут же, но ткань словно вторая кожа начала согревать моим же теплом.
Пол тоже был теплым, а тишина давила, пока я не расслышала плеск воды за дверью. Он мыться ушел? Вот так просто бросил меня посреди комнаты с этой папочкой и халатом, чтобы помыться?
— Господи! Это просто невозможный человек.
"Но ты хочешь именно его…" — с этими мыслями я даже спорить не стала.
Поднялась и сложив вещи, положила их на край тумбы слева вместе с папкой. Я не хотела её открывать. Там не было ничего нового для меня. Меня тянуло посмотреть на нечто другое. На то, что за той огромной ширмой, на которой были такие диковинные рисунки в восточном стиле. Поэтому я подошла к ней и легко потянула в сторону. Дверь отъехала, а я застыла и восхищенно раскрыла рот. Это была вторая комната с гладким светлым деревянным полом и двумя большими окнами слева. Но мое внимание привлекла другая деталь — три меча, разной длинны, на деревянном держателе у противоположной стены, в красных сверкающих ножнах. Их вид буквально притягивал к себе взгляд. Как и кимоно, которое будто висело в воздухе на поручнях над ними. Красивый темно-синий атлас верхнего халата, расшитого серебристыми нитями и красными узорами, а под ним белый с золотистой мелкой вышивкой.
— Нравится? — я даже не услышала, как Шин вошел.
И это было не удивительно, учитывая как он мог двигаться.
— Что это? — выдохнула с придыханием и притронулась к ткани рукой.
— Свадебный ханбок, Мария, — было мне ответом и я обернулась.
Он стоял в проёме ширмы и опирался о косяк, смотря на меня.
— Тебе бы он подошел, — задумчиво протянул Шин, а я опешила.
— Он женский? — задала очевидный вопрос, и снова повернулась к кимоно.
Оно действительно было небольшого размера, и расшито как женское.
— Это ханбок моей матери. А комната в которой вы с девочками живёте — её спальня, — его голос прозвучал над моим плечом и я невольно улыбнулась, когда Шин притянул меня к себе, обняв за живот рукой.
— Тогда эта комната? — обернула к нему лицо, и тут же словила мягкий взгляд.
Совершенно другой взгляд. Он был новым, и пока непонятным мне до конца. Но то что, Шин смотрел на меня с нежностью, было очевидно и по тому, как его рука мягко поглаживала и сжимала мою кожу, через ткань.
— Омма приготовила её для меня, — прошептал Шин, и указал на мечи, — А это оружие отца.
Я опустила взгляд на три меча в ножнах, и округлила глаза:
— Они настоящие?
— Конечно, — мне кивнули, а затем обошли, и я лишилась таких чертовски приятных ощущений.
Шин взял самый длинный меч и, лишь слегка вытащив его из ножен, обернулся ко мне. Я присмотрелась к клинку и нахмурилась.
— Это ведь те же иероглифы, что и на браслетах?
— Да, сайрен, — с дрожью в голосе сказал Шин и захлопнул ножны.
— Что они значат?
Катана вернулась на держатель, а Шин достал из-за пазухи браслет. Он ничего не отвечал, а смотрел на него, пока я не могла отвести глаз от того, что был на его запястье.
— Это значит: «Мы принадлежим друг другу". А на мече выгравировано немного другое: "Я принадлежу Хан Ми Су"
Шин протянул ко мне ладонь и схватил мою правую руку, сказав:
— Его нужно носить на запястье правой руки, — с этими словами он надел браслет на мою руку, которая тут же словно вспыхнула тёплым покалыванием, от прикосновения губ мужчины.
— Ты же сказал, что это проклятье. Зачем надел?
— Потому что от подобного проклятья не сбежать, — горько усмехнулся Шин, и снова поцеловал моё запястье.
— Красная нить судьбы, — кивнула и усмехнулась, — И ты веришь в это?
— Ваш народ не верит ни в Небеса, ни в карму, ни в судьбу. У вас свои законы Вселенной, сайрен. У нас свои, — я охнула, когда он резко притянул меня за руку к себе, и медленно прошелся взглядом по лицу.
— Помнишь я говорил тебе, что ещё рано?
— Помню, — я кивнула и сглотнула, потому что четко ощутила его эрекцию, которая упиралась в моё бедро.
Этот гад под халатик нихрена не напялил, а мне тут про Вселенные заливает?!
— Рассказывай, сайрен, — Шин прижал меня сильнее к себе, и капли воды с его влажных волос упали на моё лицо, — Я хочу чтобы между нами не было ни единого секрета, прежде чем я стану дарить тебе наслаждение. А их прорва, и меня это очень волнует.
— Я не хочу говорить об этом…
Я настолько привыкла хранить свою тайну, стала настолько другим человеком, что хотела побыстрее забыть кто такая Мария Вишневская. Поэтому я попыталась вырваться, но куда там.
Шин только сильнее схватил меня за талию, и словно приказал:
— Говори, Мария! Иначе мы остановимся на этом. Ты должна быть откровенна со мной всегда. Мне надоело корчить из себя мальчишку и прикидываться идиотом, чтобы ты сама мне всё рассказала.
Каждое его слово было подкреплено движением теплых ладоней по гладкому шелку моего халата, и я поняла в чем прелесть этой вещи. Каждое прикосновение распаляло желание ещё сильнее, а ткань только больше дразнила лаской кожу, удваивая эффект и даря томное удовольствие.
— Я сбежала из дому и отказалась от своей прошлой жизни, потому что не хотела выходить замуж за Заремского. Поэтому он ищет меня, а в храм приехал скорее всего из-за браслета. Он мог заставить моего брата рассказать, куда я могла податься. А браслет он видел на мне не единожды, — я подняла свои руки и провела ими вверх по груди Шина, пытаясь успокоиться.
Каждое слово, сказанное ему, словно сдавливало горло. Но Шин молчал. Продолжал ласково гладить мою спину и слушать.
— Заремский деловой партнер моего отца и очень близкий друг. Они почти ровесники, и папа решил, что лучшей партии для богатой наследницы не найти, — продолжая рассказ, даже не заметила, как в моих глазах встали слезы, и я запнулась.
Но Шин тут же прихватил мой подбородок и мягко поцеловал, следом погладив пальцем кожу губ.
Плавно провёл по ней и сказал:
— Он не трогал тебя?
— Нет, — я покачала головой, и опустила глаза, — Но сама мысль, что я… Что мне…
— Тихо! Чушим!*(Спокойно!) — мы прижались сильнее друг к другу, а я уже и не знала, можно ли стать ещё ближе.
— Потом… — сделала глубокий вдох и со слезами в голосе продолжила, — Мне помог брат и отец его лучшего друга. Петя попросил о помощи, и Одинцов согласился. Они с папой конкуренты, поэтому мужчина сделал мне поддельные документы и отправил за границу, зная как это ударит по бизнесу папы.
— Ты виделась или связывалась хоть с кем-то из своей семьи? — резко спросил Шин, а я покачала головой.
— Нет.
— Браслет? Как он попал к тебе? — объятия Шина стали жёстче и я поняла, что именно это его и волновало с самого начала.
Медленно поднимаю глаза от складок на его халате, и тону во взгляде полном боли.
— Я видела её, — шепчу и вспоминаю испуганную женщину, которая в слезах сбегала по ступеням вниз.
Сейчас я хорошо видела её. Так словно это было вчера. На ней красивое легкое платье, а волосы убраны в аккуратный пучок. Она оборачивается и со страхом смотрит на своды храма.