Страница 38 из 48
Каждое слово отчеканено, а рука сдавливает всё плавнее, но с такой силой, что мне стонать в голос захотелось. И не от боли.
— Ты мне массаж эрогенной зоны делаешь? — хохотнула, на что получила короткий ответ.
— Еще даже не начинал.
Оставшийся путь к додзё между нами снова повисло молчание, которое прерывал лишь звук капель, с которым они падали на холодный металл фургона.
— Посиди пока, — Шин затормозил у входа и вышел из машины, чтобы спустя минуту взять из багажника что-то и открыть передо мной дверь.
Это был плед, который тут же накинули мне на голову и потянули за руку из машины, как послушную куклу. Но следом…
Мы застыли, потому что стена дождя стала ещё сильнее, а ветер порывался стянуть с меня эту чертову накидку. Шин посмотрел на моё лицо, и отчего-то горько улыбнулся со словами:
— Это карма, — схватил мою руку сильнее и повел в сторону входа.
Мы шли по пустынному и тихому дому, даже не крадучись. Просто прошли через сад, вошли в дом и спокойно начали подниматься наверх. Только на втором этаже, из комнаты показался Бонни и усмехнулся:
— Третий час ночи. Где вас носит, голубки?
— Бон Бон! — строго оборвал его Шин, а мне захотелось провалиться сквозь землю.
— Да ладно. Мне то что? Это завтра Рина-сан устроит тут бойню, — Бонни подмигнул мне, а потом как-то совсем серьезно посмотрел на Шина.
— Ты был прав. Под отелем были люди Ланкастера. И не только.
Шин кивнул, и уже было потянул меня к своим дверям, как я его остановила:
— С какой стати это я должна…
— Входи! — опять холодный голос, и открытая прямо передо мной дверь.
Бон Бон в этот момент решил ретироваться, и поклонившись мне, чем вызвал шок, вернулся в свои пенаты. Меня же пихнули в двери, не дождавшись моего согласия.
— Что ты вытворяешь? Ты же не думаешь…
Я повернулась в темноте, чтобы захлебнуться собственными словами, которые пропали в горле тут же. Секунды мне хватило, чтобы понять, что меня нагло прижали к двери опять, и закрыли рот, чтобы я не возражала, самым, мать его, идиотским методом.
— Ты обещал… — отрываюсь от его губ, а у самой голова кружиться от ощущения того, что вот тут то этот мужик пойдет до конца.
— Я помню, — горячий шепот в ответ, и над нами загорается свет, — Ты и включатель, были слишком близко, сайрен.
Нежное касание кожи к коже, такое словно мы гладим друг друга, но губами. Линии красивого лица, и несколько маленьких морщинок в уголке глаз. Если присмотреться, то они четко повторяют их разрез. Он красивый, и я видела это с самой нашей первой встречи.
— Что… ты так на меня смотришь? — уголки его губ приподнимаются, а рука медленно опускается над моим плечом, упираясь в дверь.
— Ты наглый змей искуситель, господин Кенсин. Мало того, этот псевдоним тебе совершенно не подходит. И вообще, я не стану жить с тобой в одной комнате, даже если…
— Даже если что? — Шин поднял вторую руку, и мягко провёл ею по моей щеке.
— Даже если мы продолжим, — отвечаю и смотрю прямо в его глаза, — Это непристойно.
— А предлагать мне переспать с тобой в машине посреди дороги, пристойно?
— Я такого не говорила, — выпалила и вздернула подбородок.
Шин прищуривается, его губы дрожат, и я точно знаю, что он сдерживает смешок.
— Хорошо. Допустим ты такого не говорила, но ведь в этой головке именно такая мысль и мелькнула? — он поднял ладонь от щеки и медленно зарылся ею в мои волосы, нагнувшись еще ближе к моему лицу.
— Так чего ты хочешь сперва, сайрен, — заискивающий и хитрый голос, вынуждает льнуть меня к его хозяину ещё ближе, — Объяснений моей грубости из-за твоего вранья, или близости? — пальцы в волосах мягко сдавили кожу и я невольно расслабилась полностью.
Разговоры? Мы можем поговорить и потом. Когда я наконец не буду ощущать себя так, словно у меня горячка, и любое прикосновение к коже вызывает дрожь и озноб.
— Я хочу тебя, — опускаю взгляд вдоль его лица, а руками уже веду по влажной толстовке вверх.
— Если так, то ты должна мне кое-что… — Шин тут же отошел от меня, а я словно опоры лишилась.
От резкой перемены в его поведении, я испугалась, и мне стало не по себе. Ведь Шин снова вел себя так, словно играется. Но так я думала прежде, чем увидела, как он достал из деревянного шкафа для книг справа, папку и протянул мне.
— Кто такой Руслан Заремский, сайрен? И почему этот мужик неделю назад искал тебя в храме "Кагё-рю"?
Я потеряла дар речи. По телу пробежал страх, и я вся сжалась. Мне было нестерпимо стыдно, а в добавок жутко от того, что этот ублюдок действительно меня ищет.
— Отвечай, Мария, — спокойно продолжил Шин и поднял мою сумку с пола, отодвинув ширму шкафа и закинув мои вещи на нижнюю полку.
Так же спокойно он стянул с себя толстовку и бросив ее на пол, достал два халата — черный и белый. А я зависла. Бронзовая кожа его груди отливала блеском, и была настолько гладкой, что у меня зачесались ладони.
— Раздевайся и говори, — я прямо вздрогнула от этих слов и опомнилась.
— В каком смысле?
— В прямом, — ответил Шин и протянул мне белый атласный халат, — Ты промокла пока мы шли от машины. Мало того, тебе эти тряпки в этой комнате не нужны.
— Как это не… — я уже вообще ничего не понимала.
— Небо, дай мне сил! — я вскинула брови, после этого его возгласа в потолок, и офигела от дальнейших слов, — На часах три часа ночи. Нужно ложиться спать. На тебе мокрая одежда и ты можешь простыть. Поэтому ты должна переодеться.
Он говорил и расстегивал свой ремень на штанах. Я уже и про папку, и про его вопросы забыла. А Заремский так вообще из головы моей вылетел тут же, как Шин разделся полностью.
— Ты… — я застыла взглядом на моменте, когда он совершенно спокойно, натянул на себя свой халат, так словно в этой сцене нет ничего странного.
Но было! Я ж блин тут стою как бы, и смотрю на это всё. Мало того, у меня весь рот пересох, и жутко дрожат колени. Попробуй пойми почему? Наверное потому что этот мужик вообще не подпадает ни под одни стереотипы, о которых я знала до этого.
Первый мой парень во время близости трясся не меньше чем я. И у нас действительно были серьезные отношения. Второй… О нем лучше молчать. Потому что, как оказалось, он хотел взять замуж меня, но при этом иметь ещё несколько глупых дурочек. Короче мои познания в амурных делах и о мужчинах в целом, оказались слишком скудными, если прямо сейчас я не могла пошевелиться.
— От чего ты так покраснела, — ухмылка, проступившая на лице Шина, прямо ударила по нервам, а сам мужчина прошелся по мне взглядом и продолжил, — Помниться массаж в интимных местах мне делать на людях ты не постеснялась, а смотря на меня голого чуть со стыда не сгорела.
Я сжала папку в своих руках, и мыслила, что сейчас рехнусь. Нам нужно срочно что-то с этим делать. Между нами пропасть из его игр и наших тайн.
— Шин, я… — мой голос дрогнул, как и папка в руках, о которой я наконец вспомнила.
— Я все знаю, Мария. И кто ты, и откуда сбежала, и кто этот Заремский. Но я хочу понять, почему он искал тебя в храме, где я вырос, и откуда у тебя браслет моей покойной матери, которую убили, когда она последний раз там побывала?
Во мне словно что-то дрогнуло. Нет, это была не просто дрожь. Напротив, это было похоже на то, как трясется земля под ногами во время землетрясения.
Та женщина… Это была мать Шина?
— Это просто не укладывается в голове, — прошептала от шока на родном, а Шин нахмурился, потому что явно заметил мою дрожь.
— Мне не нравится, что ты дрожишь. Мне не нравится, что ты прячешься от меня, словно за глухими стенами. И меня начинает бесить, что ты не слушаешь меня. Мы не продолжим этот разговор, пока ты не переоденешься! И если уж ты так меня стесняешься, хотя я успел итак всё рассмотреть, то я дам тебе возможность спокойно переодеться, Мария.
С этими словами, меня просто бросили посреди комнаты. Шин поднял свои вещи, и открыв боковую дверь справа, вышел.