Северный квартал

Шин сам потянул меня в сторону родителей, и когда я подбежала к отцу, заслонил собой, встав с Реэм и парнями прямо передо мной.

Но Заремский молчал, а я видела, что папе становилось всё хуже. Он начал часто дышать, и мать тут же достала какие-то лекарства из своей сумочки.

— Что это? — я подняла на неё взгляд, а она лишь прошептала.

— Он их пьет постоянно после того, как ты пропала, — ответила мать, а я схватила воду и таблетки, уже и сама чуть не падая на пол.

— Я конечно всё понимаю. Но хотел бы попросить вас покинуть костел. Ваш… — ксёндз обвел всех строгим взглядом, и продолжил, — …спор затянулся.

— Конечно, Ваше Святейшество! Мы ждем только опер-группу.

Одинцов потер руки и встал рядом с Петей, который неотрывно смотрел на нас с отцом. Брат тоже переживал и это было видно по тому, как он нахмурился.

Тем временем люди Заремского уличили момент, и попытались расчистить путь своему хозяину, но эта тварь, даже не подозревала, что его ждет. Рэй и парни скрутили его братков за несколько секунд, а в храме тут же поднялся визг. Гости орали, и начали выбегать из костела, пока Заремский в этой суматохе решил сбежать.

Отец попытался вырваться из моих рук и задержать его, но Шин в два шага, схватил Заремского за ворот фрака и обернул в воздухе, перебросив через себя на живот, и придавив коленом спину мужчины к полу.

— Отпусти меня… Ты…

Я с ужасом вскричала, и занесенный кулак Шина, так и застыл у лица Заремского, пока тот замер ожидая удара.

— Все вон! Я не потерплю такого поведения в храме! — завопил ксёндз, но умолк тут же, как через центральный вход вошла опер-группа.

Шин поднялся и отпустил Заремского, сразу встав передо мной.

— Зятёк! Красавчик! — Петька поднял большой палец вверх, а я в шоке залипла на том, как Шин сдержанно улыбнулся брату и подмигнул.

— Петя?! — схватила братишку за рукав, а тот только пихнул меня в сторону Шина со словами:

— Уезжайте! Быстро, пока тебя не привлекли, как свидетеля с поддельными документами, — Петя посерьезнел вмомент, а Шин начал тащить меня к выходу.

Я же посмотрела на папу. Отец только схватился за руку брата, кивнул мне и обернулся к матери.

— Пойдем, сайрен! Быстрее! — я вздрогнула, снова услышав это обращение, и будто впала в ступор, от которого опомнилась через несколько минут в широком салоне "ауди".

Шин впихнул меня в автомобиль и сел рядом, а машина тут же тронулась с места.

— А парни? — я обернулась и всмотрелась в заднее стекло, пока авто стремительно набирало скорость.

— В черном "мерседес" сразу за нами, — отрывисто ответил Шин, и схватил мою руку снова, сжимая в своих.

Перегородка между нами и водителем поднялась, а я только сейчас осознала, что сижу в дорогущей тачке, а на соседнем сидении восседает незнакомец с до боли любимым лицом.

— Как ты тут оказался?

— Проще, спросить тебя, Мария, как ты оказалась здесь в этом… — он обернулся ко мне и цедил каждое слово, а когда его взгляд остановился на моем декольте, он вообще скривился так, словно моего супа недоваренного наелся, — … в этой тряпке?

— Это платье, — холодно парировала, а сама нежно провела по его ладони своей.

— Это вульгарная тряпка! — выплюнул Шин, и вырвал свою ладонь из моей, чтобы стянуть с себя пиджак и укутать мои голые плечи.

— Ты ответишь? — прошептала у его губ, когда он поправлял пиджак.

— Ты меня обманула, — он схватил мой подбородок своей рукой, и прошелся "острым" прищуренным взглядом по лицу, — Дважды сбежала, и довела до такого состояния, что я был готов только что впервые в жизни убить, Мария! Ты понимаешь какие могли быть последствия у этого твоего поступка?

Рука сдавила лицо сильнее, но мне не было больно. Этот жест был сильным, но ласковым.

Мне стало настолько тепло и хорошо, словно я проснулась с утра, после самого ужасного кошмара в жизни.

— Я всего лишь хотела тебя защитить… — прошептала сквозь счастливые слезы, и замерла в ожидании его ответа.

— Меня не нужно защищать, глупая! — Шин начал медленно нагибаться к моим губам, а я заметила, как и его глаза блестят от влаги, — Я должен это делать, а ты — любить. Больше мне ничего от тебя не нужно, сайрен. Только твоя любовь…

Мимолетный горячий шепот, и я теряюсь от глубокого и надрывного поцелуя, который лишает воли, порабощает и заставляет хотеть быть ведомой этим мужчиной. А всё потому, что я выучила три основных слова, без которых нельзя любить: преданность, вера и верность.

Мы отрываемся друг от друга всего на миг, и я не упускаю этого момента. Хватаю его за ворот рубашки и прищуриваюсь:

— Так ты этот… корейский чобаль?

— Местами, — уклончиво и гортанно отвечает Шин, — Пришлось им стать из-за чьей-то глупости! Очередной…

— И что это должно значить? Как это я успела выйти за тебя замуж? А ты заработать миллионы?

— А вот это спросишь у своего брата, сайрен. Это он провернул всю эту авантюру с документами.

— А деньги? — я не унималась, потому что мне было важно понимать, правдива ли моя догадка.

— Это наследство матери, — сухо ответил Шин, и начал теребить мой браслет на руке.

— Рюноскэ… Ты же его…

— Нет, сайрен. Я никого не убивал, потому что у меня появилась цель серьезнее и значимее, нежели месть. Если бы не твой брат… Я бы мог совершить непоправимое, прилетев сюда один.

— Петька? — я вскинула брови, а Шин отчего-то тепло улыбнулся и чмокнул в нос, обхватив руками за талию и притянув к себе.

— Твой братец приехал ко мне в додзё, когда я уже собирался ехать за этим псом, который тебя увез. Он меня остановил в дверях, показал какую-то конвенцию о запрете на ношение холодного оружия в Японии, датированную кумихо знает каким числом, а потом заставил накормить рамёном и выслушать.

Вначале засмеялась я, а потом хохотнул Шин и добавил, ласково поглаживая мою поясницу:

— Он теперь живет у нас.

— Что?! — я отпустила ворот рубашки Шина, а он опять хохотнул и кивнул.

— Перевелся в Оксфорд, и прилетит первым же рейсом следом за нами. Так что он тебе всё и расскажет. Ненавижу всё, что касается этих разборок… — по его лицу пролегла тень, и я мягко прикоснулась к щеке Шина с вопросом.

— Тебе… нужны твои миллионы, новоиспеченный чобаль?

— Нет, — покачал головой Шин, — А тебе твои ювелирные заводы?

— Нет, — ответила, и прислонилась к его лицу своим, продолжив:

— Мне нужен Чжи Хван Шин.

— Значит, придется менять гравировку на катане и браслетах, — даже не поднимая глаз, я знала, что он улыбался, когда это говорил.