Страница 59 из 109
- Ай, молодчина! - похвалил боярин и тут же опомнился: - Звать-то тебя как?
- Катериной.
- Вот что, Катюша: сделаешь всё, как я скажу – никто ничего не узнает. А коли не сделаешь – насадят твою прелестную головушку на осиновый кол. Так вот: пойдешь сейчас туда, куда шла - пока я тебя не сграбастал. Дорогой успокоишься и слёзы свои утрёшь. Вернёшься в детинец и передашь княжне, чтобы готовилась – сегодня в полночь за ней придут. Пусть возьмёт только самое необходимое да оденется потеплее – всю ночь скакать будем. А сама незадолго до указанного срока, выйди во двор и отвори на задах калитку. Поняла, Катерина?
- Поняла, - закивала та головой.
Неожиданно Горислав притянул её к себе, обнял сильными ручищами и крепко поцеловал в губы. Щёки девушки залились румянцем. Она, конечно, сопротивлялась, стуча рукавичками о широкую грудь Горислава, но куда ей было справиться с бывалым воином.
- Ах, и сладка ты, Катюша! - засмеялся он, с неохотой отрываясь от девичьих губ и сверкая озорными глазами.
Потупив взор, та в смущении отпрянула, глубоко и шумно задышала. Не зная, чем сразу ответить, принялась теребить рукой косу.
- Негоже боярину так обращаться с приличной девушкой, - с укором молвила она, хотя её короткий взгляд, брошенный исподлобья на Горислава, как раз говорил об обратном.
- Али не понравилось? – заламывая шапку на затылок и потряхивая чёрными, опушёнными снегом, кудрями, поинтересовался Горислав.
Катерина пошла красными пятнами, круто повернулась и засеменила в сторону торга, откуда доносились выкрики хмурых лавочников, удары о кузнечное железо и неразборчивые людские голоса.
- Сделай, как велено, - услышала посуровевший голос Горислава, коснулась пальцами губ и, ощутив на них недавний поцелуй, томно улыбнулась.
Как только настала полночь, в кружащейся по двору позёмке появились две тёмные фигуры. Орудуя мечом и топором, без лишнего шума уложили стражников, забрали связку ключей и проследовали в сторону конюшен. С торца терема отыскали неприметную дверцу, запертую на висячий замок. Отворив, увидели освещённую факелами площадку и дубовую лестницу, уходившую по спирали вверх.
- Жди здесь, - приказал Богдан молодому боярину и, держа перед собою окроплённый кровью меч, стал подниматься по крутым ступеням.
Томила ждала его, как ждут свежего ветра в душном и затхлом каземате. Как только лязгнул отодвигаемый засов, она уже была у порога.
- Князь мой, Богдан, - задыхаясь от слёз, воскликнула пленница и, пошатнувшись, стала падать.
Он подхватил её на руки и вынес на улицу. Холодный метущийся ветер вдохнул в Томилу жизнь, наполнив лёгкие свежим воздухом: она встрепенулась и посмотрела на суженого взглядом, полным страдания и боли.
- Всё позади, - горячо зашептал Богдан, целуя её измученные, обведённые чернотой, глаза. – Мы сейчас уедем отсюда, и ты навсегда забудешь весь этот ужас. Всё станет как раньше, Томила – обещаю тебе. «Вот только должок Далебору возверну» - подумал про себя и почувствовал, как жаром ярости обдало сердце.
- Скорее, - зашептал Горислав, - скоро время для смены караула.
Он помог Богдану, подхватив ещё слабую княгиню под другую руку. Та запротестовала, выпрямила гордо спину, молвила:
- Я сама пойду.
Втроём пересекли двор, и вышли через калитку.
- А где Катерина? – спохватился Горислав. – Мы же хотели с собой её взять!
- Я здесь, – раздался от стены робкий голос, и из клубящегося снежного вихря вышла знакомая девица. – Охрана скоро тревогу подымет - нужно поспешать.
Побежали огородами, спотыкаясь о заснеженные земляные кочки. Стена была уже близко, когда князь Богдан заметил возле лаза две человеческие фигуры.
- Чёртовы стражники, - с досадой прошептал он.
- Кто идёт? – раздался грозный оклик.
- Свои! - ответил Горислав, хватаясь за рукоятку боевого топора.
Среди воинов Далебора возникло замешательство. Они недоумённо переглянулись, продолжая топтаться на месте.
- А ты кто такой? – заорал вдруг один из них и хотел было подать сигнал тревоги, протрубив в воловий рог, но мгновением раньше топор Горислава снёс ему голову.
Князь Богдан кинулся ко второму и ударом меча пригвоздил его к бревну городской стены. Всё было кончено и, отбросив в сторону тяжёлую дубовую крышку, беглецы стали спускаться в сырой и пахнущий мышиным помётом лаз. С другой стороны стены, в роще, их дожидались вороные кони, готовые к скачке сквозь заснеженную ночь.
Едва последний из четверых выбрался наружу, как со стороны детинца послышался протяжный вой рогов. В окошках крепостных башен замелькали огоньки факелов, затопали тяжёлые сапоги и залязгало оружие. От лица Томилы отхлынула кровь и, если бы не горящие лихорадочным огнём глаза, оно бы совершенно слилось с вездесущим снегом.
– Скоро Далебор всё узнает, - упавшим голосом, молвила она. – Он коварный и жестокий язычник: даже икону с городских ворот снял - сейчас их венчает череп тура. Говорил мне, что поклоняется Велесу, а сам приносит кровавые жертвы Перуну. Недавно шестерых христиан на капище казнил. Знай, мой князь – Далебор так просто нас не отпустит. Он обязательно устроит нам ловушку.
«Я ему сам такую ловушку скоро устрою, что он и в Аду о ней не забудет» – зло подумал Богдан, вдевая сапог в стремя и взлетая в седло.
- Скорее! – крикнул он, протягивая княжне руку и ловко усаживая её перед собой.