Страница 58 из 109
Удельная Русь. Начало XIII века.
«В тот день на городском торгу было немноголюдно. Некоторое время назад княжич Далебор, кутаясь в алое корзно, подбитое мехом горностая, уехал собирать рати против отца. По слухам - отправился к заклятым врагам Мстислава Изяславича – торкам, и с тех пор княжьи хоромы казались заброшенными. Посадский люд поговаривал, что в самом высоком тереме томится в плену княжна Томила - похищенная невеста князя Богдана. Но, то были лишь слухи, пока же детинец[1] был наглухо закрыт на тяжёлые засовы, и лишь иногда, сквозь высокий частокол, можно было увидеть хмурых и молчаливых дружинников в бронях и во всеоружии, проводивших внутри двора смену караула.
С утра поднялась метель. Редкие сани купцов подвозили товары, втягиваясь в русла мощённых деревом улиц. Из-за войны, которую затеял княжич Далебор, цены на жито, мясо и рыбу взлетели этой зимой непомерно, так что особо неимущие горожане мучились от жестокого голода. Иные бросали дома и пытались добраться по речному льду до городка Ольхова, но многие так и не доходили, замёрзнув по дороге или сделавшись добычей волков. Издали, со стороны поля, город как будто замер в ожидании беды. Ещё прошлой зимой у его наружной стены слышался звонкий детский смех и бойкий гомон, доносившийся из ремесленных лавок и торговых рядов, а насыпь, увенчанная частоколом и залитая водой для защиты от нападения неприятеля, служила горожанам местом зимних забав: игр в снежки, катания на замёрзших охапках сена и ледянках[2]. После убийства Далебором князя Василька, веселиться никому не хотелось. Казалось, сама природа скорбела по ушедшему правителю, хмурясь бровями клубящихся туч и осыпая землю колючими охапками снега.
Сенная девушка Катерина пробиралась между рыбными рядами; приценивалась, выбирая стерлядь – некрупную и ту, что посвежее. Купив две небольшие рыбины, завернула в льняную тряпицу и положила на дно корзины. Госпожа, которой она прислуживала, простудилась, и Катерина направилась за мёдом к бортнику, обычно торговавшему за мясницким и овощным рядом. Но, не успела девица сделать и двух шагов, как кто-то схватил её за рукав овчинной свиты и с силой потянул в сторону, попутно зажав рот широкой ладонью. Она даже пикнуть не успела и только в страхе выкатила глаза, чувствуя, как её взяли в охапку и понесли за стоявшую рядом крестьянскую телегу. Вскоре обнаружила, что очутилась в тихом безлюдном закутке, огороженном с трёх сторон стенами боярской усадьбы.
- Не пужайся, милая, - прошептал на ухо низкий мужской голос, - и не кричи: иначе придётся свернуть твою лебяжью шею, а мне этого делать не хочется.
Слова незнакомца ещё больше перепугали Катерину, но, когда почувствовала себя свободной, ей хватило ума удержать рот на замке. Она оглянулась и увидела, что человек, похитивший её с торга, одет в обыкновенный заячий зипун, а голову его венчает разухабистая собачья шапка. Одним словом - тать! Но, тут же мятущийся взгляд её выхватил из-под ворота незнакомца расшитую золотыми узорами столу, скользнул по дорогим перстням, ухоженным пальцам, которыми похититель задумчиво мял аккуратную, остриженную полукругом, бороду. Выходит - не тать! Мужчина смотрел на неё властным, пронзительным взглядом, и уголки его губ нервно подрагивали. Опешившая Катерина всё еще стояла с округлившимися глазами, когда со стороны телеги, на которой возвышалась гора поленьев, послышался хруст снега. Оттуда вышел ещё кто-то. Под его сермяжной накидкой тихонько позвякивали кольца кольчуги, а через разрез подола виднелся висящий в дорогих ножнах меч.
- Где она? – спросил тем временем похититель.
- Кто? – не поняла Катерина.
- Твоя госпожа, княжна Томила.
Девица от ужаса принялась сползать на землю, но незнакомец схватил её за плечи, приподнял и хорошенько встряхнул:
- Говори, - сердито потребовал он.
- Кто вы?
Тот, что вышел из-за телеги, подошёл ближе:
- Я князь, Богдан Святославич. Слыхала о таком?
Катерина закивала, показывая, что знает.
- Давно у княжны в сенных девушках ходишь?
- С месяц, - судорожно сглатывая морозный воздух, ответила она.
- Где Томила? – повторил Богдан.
- В тереме под замком сидит. Её комната как раз на конюшни окнами выходит. Я вот рыбки ей купила – князь Далебор, когда уезжал, велел мне за княжной приглядывать и все её поручения выполнять. Слышала я, как он боярам сказывал, что без дочки Василька ему эту вотчину не удержать. Он ведь Томилу насильно в жёны взял. Еще до свадьбы заневолил, словно птицу, в клетке, сам же каждую ночь с наложницами развлекался. Но, княжна гордая – всю посуду в хоромах расколотила, а сейчас голодом себя морить вздумала. Вот уже три недели почти ничего не ест - помереть хочет. Исхудала, осунулась вся. Вот я и хожу каждый день на торжище, покупаю всякое – вдруг уговорю поесть чего.
- Сколько людей её стережёт? – спросил тот, кто уволок Катерину с площади (Горислав – кажется, так мимолётом обратился к нему князь Богдан).
- Около дюжины, - выпалила девица, а опомнившись, чуть не заревела. – Вы только никому не сказывайте, что это я вам обо всём поведала. Князь Далебор зело страшен в гневе – голову мне с плеч снимет!
Богдан и его верный поплечник Горислав, не слушая слёзного лепета, переглянулись. «Двенадцать стражников? Управимся!» - читалось в их уверенных, тронутых молодецким задором взглядах.
- В детинец вход только через ворота?
- Нет. На заднем дворе потайная калитка есть – от неё тропинка через огороды петляет, прямо до внешней стены. Пахнет там не очень – отхожие места кругом.
- Это не самое страшное, – молвил Горислав. - А как нам незаметно из города выбраться?