Вайлетфилд Ралфс

Фредерик уже который день подряд был мрачнее тучи, совершенно не обращая внимания на предпраздничную суету. В особняке четы Фентон уже вовсю шла подготовка к свадьбе: Кларк настоял на том, чтобы венчание состоялось как можно скорее. Бланш никак не могла нарадоваться этому грядущему событию, с восхищением представляя, как она, облачившись в белоснежное подвенечное платье, будет гордо стоять у алтаря. Мисс Фентон даже понятия не имела, что в то время творилось на душе у её жениха: он, пристрастившись к алкоголю, почти не выходил из комнаты, предпочитая находиться в забвении. Фредерик Винслоу был разбит: совсем недавно блаженные чувства к Роберте Куинси преподнесли его высоко к небесам, и, казалось бы, ничто на свете не смогло бы навредить ему. Он был безумно счастлив, пока проклятые обстоятельства не ворвались в его жизнь и не изменили всё в корне, больно швырнув Фреда оземь, в ту самую реальность, от которой он так пытался скрыться. К сожалению, эта реальность для Винслоу была слишком жестока, и он отказывался воспринимать её на трезвую голову. Этот факт весьма тревожил Кларка и его жену: они ума не могли приложить, как можно повлиять на молодого человека, которого словно кто-то подменил с самого начала его возвращения.

Фредерик, плеснув очередную порцию виски себе в стакан, пустым взглядом уставился на молодую горничную, только что вошедшую в его комнату.

— Нет, убирайтесь, — грубо изрёк молодой человек, безразлично уставившись в окно. Как бы он ни пытался, ему не удавалось вести себя так любезно, как раньше. Фред чувствовал, что его истерзанная душа всё больше черствеет с каждым днём; его холодное безразличие ко всему, что его сейчас окружало, не просто настораживало, а даже в некоторой степени пугало.

— Хорошо, сэр, — промямлила горничная, тут же бросившись к выходу. Пригубив виски со стакана, Фредерик тяжело вздохнул. Как и в остальные дни до этого, он не желал покидать свою комнату, чтобы лишний раз не пересечься с кем-нибудь из семейства Фентон. Фред уже не раз выслушивал упрёки со стороны Кларка, поэтому тщательно избегал лишней встречи с ним где-нибудь в коридоре или в другом месте, где они могут остаться наедине.

Опять погрузившись в свои мрачные мысли, Фред плюхнулся в кресло. Как там она, что она чувствует после того, как он осквернил её чувства? Наверное, в её душе больше не осталось места ни для чего, кроме ненависти. Фредерик понимал, что заслуживает подобного отношения. Да, сейчас бы он отдал всё, чтобы вновь взглянуть в её янтарные глаза, нежно взяв за руку. Но, к сожалению, это не представлялось возможным: та нить, которая их связывала, была разорвана, и Фред прекрасно знал, что виноват в этом только он сам.

— Сэр?

Внезапный стук в дверь опять потревожил воцарившуюся в комнате тишину, от чего Винслоу недовольно поморщился. В дверном проёме стояла та самая горничная, в отношении которой ещё десять минут назад Фред себя так грубо повёл.

— Я же сказал вам убираться, — закатив глаза, сквозь зубы процедил он.

— Я всего лишь пришла сказать, чтобы вы спустились в холл. Вас там ожидают, — протараторила горничная и, не в силах терпеть сверлящий взгляд, опять скрылась за дверью.

— Как же вы мне дороги, — прошипел Фред, встав из кресла и направившись к выходу. Миновав коридор, он спустился парадной лестницей вниз, оказавшись в просторном светлом холле. Фредерик ожидал увидеть кого угодно: Бланш, Кларка или же его жену, но точно не этого человека, стоявшего у стены рядом с огромной картиной и испепеляющего его строгим надменным взглядом.

— Отец? — Фред тут же застыл на месте в недоумении. — Что ты здесь делаешь?

— Фредерик, а ты разве не ожидал меня увидеть? — едва заметно нахмурившись, произнёс мужчина.

Родерик Винслоу. Этот человек был примером для истинного английского аристократа: он обладал идеальными манерами- манерами светского человека, умел поддержать любую беседу и говорил так увлекательно и убедительно, что каждый, с кем сталкивала его судьба, не мог не подвергнуться его влиянию. Кроме этого, Родерик обладал выдающимися способностями и беспощадным хладнокровием: его проницательные глаза, его хоть и наигранная, но безупречная улыбка, его словесная ловкость и невозмутимость несомненно выделяли его на фоне всех остальных общественных деятелей. Он любил и умел зарабатывать деньги: это была его стихия, его власть, его жизнь. К сожалению, за всем этим Родерик Винслоу совершенно позабыл о том, какими нравственно положительными качествами должен обладать настоящий человек. У него было много денег, чтобы заниматься благотворительностью, но делал он это вовсе не потому, что хотел помочь другим людям. Мистером Винслоу уже давно напрочь завладело тщеславие — он не преследовал иных целей, кроме как желания прекрасно выглядеть в глазах окружающих и потребности в подтверждении своего превосходства, создавая себе безупречную репутацию.

Родерик Винслоу внешне был очень схож со своим сыном: такие же благородные черты лица, светлые, поредевшие с возрастом пшеничные волосы и серые глаза с глубоким проницательным взглядом. Когда-то они тоже были ярко-голубыми, но со временем преобразились так же, как преобразилась душа этого человека, приобретая не самые лучшие качества.

— Почему же? Рано или поздно это бы произошло, — потянув этикетную улыбку, произнёс Фред.

— Особенно накануне твоей свадьбы, — заметил Родерик. — Мне нужно с тобой обсудить некие детали. Пройдёмся? На улице весьма неплохая погода по сравнению с вчерашним шквалом.

Фредерик лишь кивнул, ничего не ответив. Выйдя на улицу, они медленным шагом направились вдоль гравийной дорожки, ведущей в небольшой фруктовый сад.

— Фредерик, почему ты не надел пальто? Через три дня свадьба, и если ты простынешь, это будет не слишком хорошо выглядеть со стороны.

— А на моё здоровье тебе наплевать, отец, — иронично усмехнувшись, промолвил Фред. — Тебя лишь волнует мой внешний вид, и как я буду выглядеть перед гостями. Знаешь, честно говоря, мне наплевать на это.

— Да как ты смеешь разговаривать с отцом в таком тоне?! — резко повысив голос, воскликнул Родерик. — Ты слишком изменился после той поездки. Знаешь, ты очень разочаровал меня своим глупым, по-детски наивным поступком. Я даже поверить не мог, что мой сын, воспитываемый в благородной семье, способен на такое.

— Я уже слышал нечто подобное от мистера Фентона, — протянул молодой человек. — И я уже слишком устал от этого.

— Фредерик! Где твои манеры? — возмущённо выпалил мужчина, бросив строгий взгляд на сына.

— Отец, о каких манерах может идти речь, если моя жизнь разрушена?!

— Что ты имеешь в виду? У тебя есть всё, о чём мечтает любой человек, и будь он на твоём месте, он бы восхвалял Всевышнего и наслаждался жизнью, совершенствуя себя и подавая пример окружающим. Фредерик, ты не умеешь по-настоящему ценить то, что у тебя есть.

— Ты меня пытаешься переубедить? — прищурившись, сквозь зубы процедил Винслоу. — То, что по-настоящему было дорого мне, осталось по ту сторону океана!

— Выброси эти бредни из головы! Твоя будущая жена беременна, и я знаю об этом! Твоя близость с ней до свадьбы уже могла послужить причиной для скандала. А тут ещё какая-то девица… Какой позор, Фредерик! Тебе должно быть стыдно, и ты должен радоваться тому, что эту новость сохранили в тайне!

Фред поморщился: он почувствовал, как внутри словно что-то сжало в тиски, причиняя невыносимую боль. Винслоу всей душой желал опровергнуть тот факт, что был близок с Бланш Фентон, но не мог сделать этого. Он никак не мог вспомнить, что происходило в ту проклятую ночь, а преподнести эту версию отцу Фред не решался: как минимум, это выглядело бы по-идиотски глупо.

— Что же, Фредерик, вижу, что тебе нечего сказать и ты со мной согласен, — уже более спокойным тоном промолвил отец. — Всё же хорошо, что ты вернулся: это значит, что ты всё-таки сохранил свою честь и благоразумие. Надеюсь, больше подобного не повторится?

— Нет, — через силу выдавил молодой человек, опустив голову и потупив пустой взгляд в гравий. — Не повторится.

— Правильное решение, — улыбнулся мужчина. — Помни: ты обязан мистеру Фентону жизнью, а Бланш — не такая уж плохая пассия. Как бы тебе этого не хотелось, но в этом мире нельзя делать то, что тебе заблагорассудится. Эмоции и чувства порождают лишь крах и разруху, запомни это.

— Конечно, отец, мы ведь всего лишь пешки в этом мире, и каждому предназначена своя определённая роль, — язвительно вымолвил Фредерик, замедляя шаг. — Неоспоримо, нет ничего важнее традиционных ценностей и социальных доктрин. Только не могу понять одного: почему мы должны слепо следовать этому? Потому что так надобно обществу? Прости, отец. Мне нужно побыть одному.

— Фредерик!