Страница 82 из 116
– От судьбы рогожкой не накроешься, – повторила я слова Горпины и прижалась к отцу. – Ты сделал всё, чтобы я была счастлива. Ты – мой отец. Ты. Мой. Отец. – Чеканила я слова. Что бы в жизни не произошло – ты для меня самый родной и близкий человек.
– У тебя золотое сердце… дочка, – батя обнял меня. – Посмотри, какие у тебя славные друзья.
Я улыбнулась. Друзья у меня действительно наилучшие.
– Спасибо вам за сына, хлопцы, – утёр слезу отец. – Если бы не вы… не стало бы у меня сегодня Ерошки… Рута, ты на Христину не злись. Она вне себя от горя, вот и несёт чушь. Не думаю, что у неё такая чёрная душа.
Я кивнула. В повисшей тишине послышалось знакомое жужжание крыльев. На руку приземлился клоп.
– Руточка, я уже всё знаю. Бедная моя девочка, – клоп засеменил лапками, взобрался на щёку и, расправив крылья, попытался меня обнять. – Очень вам сочувствую.
Я всхлипнула.
– Но у меня хорошие новости.
Я скосила глаза на Шафрана.
– Твой верный фамильяр договорился с парочкой шершней. Этого мерзавца будут называть Кривой Лавр. Рожу они ему знатно подпортили. Вместо глаз – две щёлки, щурится теперь как крот. И губы как оладьи. Думаю, местные барышни это оценят.
Несколько секунд стояла тишина. Первая прыснула Кхыбра, за ней я. Потом не удержался отец. И через несколько секунд мы все хохотали. Хоть одна хорошая новость за сегодня.
– Может, расскажешь, где твоя коса и почему какого-то Лавра называют теперь Кривым? – тронул меня за плечо Герман.
– Коса моя вот, – я потянулась за сумкой и достала из неё рубашку. Вытащив косу, я отдала её бате. – Продашь. Вам сейчас понадобятся деньги.
Он вздохнул и забрал косу вместе с рубашкой.
– А обрезал её вчера мой несостоявшийся муж. Отомстил за то, что я отказалась за него замуж выходить. И ещё на станции ему в глаз при всех засветила.
– Где этот ублюдок? – У Альгина ходором ходили желваки.
– Где его дом? – сжимая плотно губы, спросил Герман.
– Ша! – выставила вперёд ладонь Кхыбра. – С ним вчера разобрались уже. И Шафран сегодня «помог». Хватит. Не нужно обо всякую мразь руки марать. Что вы ему сделаете? Дом сожжёте? Там его родные живут. Он и так стал изгоем. Пусть идёт на все четыре стороны и живёт как хочет. Правильно я говорю, Рута?
– Всё верно, – подтвердила я. – Я ничего не хочу о нём знать.
n