Страница 41 из 116
Мы спустились в подвал. Гера послал тусклый импульс, чтобы мы не расшибли лбы. А Богрис достал крохотный мячик, что-то шепнул ему и стукнул им об пол. Мячик отскочил от пола и ударился в стену, а затем замер, словно что-то выискивал. Он катался туда-сюда, пока не остановился возле камня, который немного выделялся от остальных. Грис улыбнулся и наклонился, чтобы забрать мячик.
– Поторопись, неуч! – послышался издалека голос шеф-кухаря.
– Гаси его, – кивнул Альг на импульс, Герман мгновенно погасил огонёк. – Рута, куда дальше? Кивнула в сторону коморы, мы еле уместились за дверью.
– И вина принеси. И не забудь скатерть поменять!
Мы услышали звонкий хлопок – видимо боров дал Васе леща.
– И девку поторопи с десертом! Дармоеды! Ничего доверить вам нельзя!
Я с ненавистью смотрела на дверь, и пальцы сжимались в кулаки. Хотелось кинуться на него и отметелить так, чтобы искры из глаз посыпались. Кухарчук за него вкалывает, а он руки ещё распускает!
– Остынь, – рука Альга легла на плечо. – Ты против него пока не попрёшь. Дай им с тёткой поужинать.
– Свечи не забудьте! Только не в старом светильнике поставьте, а в новом. Да шевелитесь же! Что вы так морёные тараканы бегаете! Вот поставлю на кухне розги, мигом научитесь быстро работать!
– Ай! – это взвизгнула Аглая. – Отпустите! Больно!..
– Я тебе, мерзавка маленькая, уши откручу, если десерт хозяйке не понравится! А эта где, племяшка её?
– Не знаю, – всхлипнула девушка. – У неё выходной сегодня.
– Тунеядка! Лишь бы от работы отлынивать!
– Сволочь жирная! – вырвалось у меня.
– Чшш! – засопел мне в ухо Гера. – Остынь, Рута. Все эмоции потом.
Кухарь тяжёлой драконьей поступью зашёл в тайную комнату. Очень скоро послышались торопливые лёгкие шаги – тётка.
– Госпожа Пелагея, проходите, садитесь. Уже всё готово!.. Одну минуточку, я сейчас вернусь.
Он снова вышел в коридор подвала и закрыл дверь. В это время, видимо вбежал Вася, по тому, как боров давал затрещины, стало понятно, что кухарчук ему опять не угодил. Шаги удалились, послышались неразборчивые крики толстяка.
– Он что, их всех чародейкой опоил? – тихо возмутилась я.
– Всё может быть, – сказал Альг. – Они-то едят на кухне, а вытряхнуть несколько капель в питьё ничего не сто́ит.
– Хорошо, что нам с Кхыброй тётка сама приносила обед. Да и Злата с Аглаей на такое не способны.
– Тише, кто-то идёт, – прошептал в ухо Герман.
Судя по шагам – вернулся шеф-кухарь с Василием.
– А вот и я, – медвяным голосом с порога пропел Понтусоль. – Попробуйте курочек, я старался.
Ага, знаю как ты старался! Вася вместо тебя их готовил! Дверь закрылась на задвижку. Значит, приступили к трапезе. Помедлив ещё с полминуты, мы тихо вышли в подвальный коридор. Герман снова пустил тусклый импульс. Мы подошли к камню в стене. Альг и Богрис слегка надавливая, ощупали его. Ничего не произошло. Попробовали потянуть на себя – снова глухо.
– Маруна тебя побери! – выругался Грис и со всей силы въехал по камню кулаком. От сильной боли он чуть не взвыл, а камень ушёл внутрь, и стена, тихо шурша, подалась назад.
Мы быстро проскользнули в узкий потайной ход. Дальше шли несколько ступенек наверх, и нужно было проползти на животе до второй комнаты. А неплохо придумано! Обычно те, кто ведёт переговоры, простукивают стены, а на потолок никто не обращает внимания. Дядя Витольд был изобретательным мужчиной.
– Ползи вперёд, – сказал Альг, пропуская меня на ступеньки. – Это в первую очередь нужно тебе.
Я поднялась и поползла. Я заметила, что здесь нет пыли, значит, тётка пользуется этим ходом! Дядя не мог ей не рассказать о том, что он есть! Кофточка затрещала и порвалась на животе. Чудесно! Теперь точно нужно полностью обновить гардероб! Ползти в таком положении было очень неудобно, живот царапался о неотшлифованные камни. Моя и так не маленькая попа то и дело цеплялась за потайной потолок, как и голова, которая уже в четвёртый раз приложилась к камням. Но я пыхтела и упорно ползла вперёд, мне очень хотелось узнать о том, как пройдёт свидание. Тайная комната выделялась нишей, в которой запросто могли поместиться два человека. Я проползла первую и подползала уже ко второй, как услышала глухой голос кухаря:
– Госпожа Пелагеечка, вы самая обворожительная женщина на земле.
– Спасибо, Понтусоль, мне очень приятно. – Голос тётки был сдержанным и, по-моему, смущённым.
Я вползла в нишу и увидела луч света, который пробивался сквозь кладку. Я подползла к щели и заглянула вниз. Тётка и дармоед сидели за столом и держали в руках чарки с вином.
– Я человек очень одинокий, – начал издалека трутень. – Болезнь забрала всех моих родных. Вы же знаете, какая трагедия разыгралась в Боровиково, а Тинозёрово от него не так далеко…
– Да, конечно, знаю.
– И я остался один в этом неприкаянном мире. Как тот осиновый лист дрожу от каждого прожитого дня – боюсь состариться и умереть в одиночестве…
«Во заливает!» – подумала я.
– А когда я попал в эту чудесную таверну, то немного оттаял сердцем и душой. А всё благодаря вам, госпожа Пелагеюшка.
Тётка сдержанно кивнула.
– Я не просто так приготовил этот ужин, – кабан заёрзал на стуле, как будто кто-то воткнул ему сапожную иглу в зад. – Я хочу… – он полез в карман и вытащил коробочку, – хочу сделать вам предложение.
Тётка смотрела на него с таким удивлением, что дармоед заёрзал ещё больше.
– Будьте моей женой, Пелагея.
Тётка несколько минут молчала, а потом заговорила.
– Понтусоль, я знаю тебя всего ничего… Но ты показал себя как прекрасный шеф-кухарь. И оказался очень чутким и внимательным ко мне. Но я не могу ответить взаимностью. У меня нет к тебе никаких чувств.
– Госпожа Пелагеюшка, мы не маленькие дети. Давай оставим сильные чувства в юности. Мы как раз вошли в тот возраст, когда сильные эмоции скорей навредят, чем помогут. – Кухарь, сам не заметил, как перешёл с тёткой на «ты».
– Чем же? – тётя была удивлена ещё больше. От волнения она отпила несколько глотков вина.
– Через пару лет, сердце может дать сбой, и сильные страсти только повредят ему. А я не хочу тебя потерять.
– Ты так уверен, что я умру от сердечного приступа?
А тётя не так проста, как мне казалось. Интересно, что кроется за внешне сдержанной женщиной? А вот боров понял, что сболтнул лишнее. Он засуетился.
– Пелагеюшка, ты всё не так поняла. Я всего лишь предполагаю…
– Понтусоль, ты не находишь, что твоё предложение выглядит как-то странно?
– Отчего?
– Ты устраиваешь романтический ужин, чтобы сделать мне предложение. Потом ты говоришь о сердечной хвори, которая может внезапно случиться из-за сильных чувств. А как ты хотел жить со мной?
Хряк спрятал коробочку, сопя отломал половинку цыплёнка и жадно запихнул себе в рот. Он скривился, – видимо я перестаралась с водой! – но очень мужественно держался: прожевал и проглотил большой кусок мяса. Прекрасно!
– На мне была бы таверна, а ты бы отдыхала, путешествовала. Покупала бы всякие мелочи, милые твоему сердечку вещицы.
– И потом похоронила бы тебя? – участливо спросила тётка.
Я не удержалась и хихикнула. Кухарь так и замер с ножкой во рту. Он положил её в тарелку и нервно сглотнул.
– Меня? За что?
– Вдруг бы у тебя сердце не выдержало?
Понтусоль помолчал, а потом мерзко рассмеялся.
– Какое у тебя своеобразное чувство юмора!
– А я и не шучу. Посмотри на себя в зеркало – ты же не думаешь, что с таким весом ты будешь жить очень долго и счастливо? Рано или поздно сердце не выдержит такой нагрузки и остановится. – Тётка встала, подошла к двери и отодвинула задвижку. В комнату вошёл… Вася.