Страница 15 из 116
– А чем? – удивилась Кхыбра.
– Коняшкой. Я её стукнула по рёбрам скалкой, а она копытами приложила этого урода.
И тут до меня только начало доходить случившееся. Видимо, Альг тоже это понял.
– Где это было? – отрывисто спросил он.
– Не-не-не знаю-у-у. – Меня настигла первая волна шока.
– Ну-ка, берём её под руки, и пошли к Мышу и Мишу, – сказал он парням.
И меня аккуратно повели к зданию столовой. Ноги заплетались, филейная часть тянула вниз и болела, а поясница словно налилась расплавленным железом.
Кухари нас уже ждали.
– Ого, сколько вас! – воскликнул Миш и осёкся, взглянув на меня. – Что случилось?
– Тащите настойку свирельника, у неё шок.
Мыш кинулся на кухню. Меня усадили на лавку за сервированный стол, посредине которого стояло блюдо с запечённым гусем. Гусь источал такие ароматы, что слюнки потекли. Золотистое брюхо выдавало то, что запекая, птицу обмазывали мёдом. И теперь кожица стала хрустящей, а мясо нежным и мягким. Такое просто тает во рту. Ой, как же есть хочется! Вокруг птицы лежали печёные яблоки. Рядом стояло большое блюдо овощного салата. Ещё тарелка с розовой бужениной и толстыми кусочками сыра… Желудок от увиденного сжался, а затем начал плясать дикий танец. Я глянула на своих провожатых: у всех одинаковые выражения лиц в предвкушении пиршества.
– Мы тут немного расстарались, – улыбнулся Миш, пытаясь разрядить обстановку.
Мыш вернулся с пузырьком и протянул его мне.
– Пей залпом, – взволнованно сказал он.
Я шумно выдохнула и опрокинула в себя настойку. Горло словно осыпало щедрой горстью красного перца. Из глаз тут же брызнули слёзы. Миш уже протягивал мне стакан с водой, но Альг остановил его.
– Дыши! – приказал он. – Сделай глубокий вдох.
Я вдохнула и выдохнула. Зашлась кашлем. Кхыбра погладила меня по спине.
– Ещё раз вдохни!
Я снова вдохнула и закашлялась, но странным образом всё прошло. Резко, в одно мгновение.
– Что это было? – вытирая слёзы рукавом кофты, спросила я.
– Свирельник. Его ещё называют ступорник. Особый состав трав, который выводит из состояния шока. Безалкогольный.
– Но перцовый, – улыбнулась я.
– Нет, – покачал головой Миш. – Просто травы ядрёные.
– Кстати, растут как раз на кладбищах, – сыронизировал Альг.
Я вспомнила упыря. Шок прошёл.
– Спасибо, добрый человек! Я чуть в лапы кровососу не угодила, а ты зубы скалишь.
– Извини, – немного растерялся Альгин. – Так где ты его видела?
– Не знаю. Я не туда свернула с главной дороги. Там фонари горят свечные – один на четверть версты.
– Трущобы, – потёр переносицу Богрис. – Ты запомнила, как он выглядел? Или от страха не разглядела?
– Глаза жёлтые, я вначале подумала, что желтухой мается.
Герман и Альг еле сдержали улыбку, а Кхыбра сочувствующе взяла меня за руку.
– И клыки.
– У всех упырей клыки, – сказал Гера.
– У этого они кривые. Я ещё подумала, что странное дело, кровосос, а зубы кривые, как и у некоторых людей.
Парни переглянулись.
– Магистру Корре нужно сказать, – Альгин поднялся с лавки.
– Я магоптица пошлю, и пусть господину Ю́рве сообщат, – Гера вытащил из кармана маленького зелёного птица. – Нельзя медлить. Зурмс проснулся.
– Или кто-то разбудил, – пробормотал Богрис. – А это ещё хуже.
– Девочки, отсюда никуда не выходить. Я понятно выражаюсь?
– Да, – ответила за нас двоих Кхыбра.
– Идите, молодые люди, не волнуйтесь. Мы тут пока о своём, кулинарном, поговорим, – успокоил их Миш.
– Всё будет хорошо, – поддакнул Мыш. – Над академией стоит мощный защитный купол, бояться нечего.
– Очень на это надеюсь, – буркнул Альг и схватил кусок буженины с сыром.
Мыш моментально сориентировался и соорудил парням бутерброды. Те поблагодарили его и вышли.
– А кто такой Зурмс? – поинтересовалась Кхыбра.
– Упырь, как ты уже догадалась, – сказал Миш. – Его усыпили, наложив на склеп кучу заклятий. Видимо, кто-то нарушил защиту.
– Зачем? – удивилась я.
– Видишь ли, кому-то нужно испортить сегодняшний вечер. В королевском дворце бал, – ответил Мыш. – Приехали гости из других стран. А тут упырь по улицам бродит. И если он укусит кого-то из знати, будет грандиозный международный скандал.
Я задумалась. Наверное, я самая неправильная девушка: не сплетничаю, интриг не плету, с парнями на короткой ноге. И в обмороки не хлопаюсь при виде мыши или таракана. И не понимаю тех барышень, которым просто необходимо чесать языками денно и нощно.
– Ножку или грудку? – заботливо спросил Миш у Кхыбры.
– Ножку, – улыбнулась та.
– А мне грудку. – Раз ребята ушли и взяли с собой бутерброды, значит, можно со спокойной душой ужинать.
Мы уселись за стол и принялись за гуся. Это было что-то сказочное! Я не ошиблась! Хрустящая корочка и нежнейшее сочное мясо таяли во рту. Никто даже не пытался заговорить, все наслаждались едой. Когда я поняла, что всё, есть больше некуда, то отодвинулась немного от стола. Мыш с умилением смотрел на нас с Кхыброй и улыбался.
– До чего ж я люблю девушек, которые с аппетитом едят! Не ковыряют вилкой, словно боятся что блюдо отравлено, а просто и с наслаждением едят.
Мы с троллихой переглянулись и улыбнулись.
– Вы мариновали гуся? – перешла я к кулинарной теме.
– Как только вы ушли, так и замариновали.
– А в чём? – спросила Кхыбра.
Братья переглянулись, словно совещались: стоит говорить или нет.
– В соляном растворе с брусничными ягодами. Потом уже в печи обмазали его медово-горчичной пастой.
– Я бы пару ягод можжевельника в маринад бросила, – сказала я. – Но и так, гусь получился очень вкусным.
– А я бы изнутри выстлала листьями базилика и немного тимьяна, – добавила Кхыбра.
– Отличные идеи! Обязательно попробуем, – улыбнулся Мыш. – Миш, тащи десерт.
Кухари снова переглянулись и Мыш слегка кивнул. Что это с ними? Или мне после сытного ужина показалось? Миш ушёл за десертом. Я сидела и улыбалась, словно сто лет знала Мыша. Тот улыбался мне в ответ. Миш появился с подносом и поставил перед нами корзиночки с фруктами и взбитыми сливками. Я пальцем попробовала сливки и расплылась в такой счастливой улыбке, что, наверное, стали видны все зубы. Счастье, что у меня нет кривых клыков как у поверженного кровососа!
Кхыбра тоже лыбилась и подмигивала Мишу. Мы съели корзиночки, запили соком, но уходить не торопились. Боль в теле притупилась. Говорить не хотелось. Состояние было очень странным. Голова кружилась. В животе почему-то роем носились бабочки. Ко мне подсел Мыш и робко положил руку на плечо. Вот дурачок! Можно и посмелей! Я глянула на Кхыбру, та кокетливо стреляла глазами на Миша. Мне стало ещё смешнее: почему она скромничает? Я вздохнула и прильнула к широкой груди Мыша. Он крепко сжал меня в объятиях и заглянул в глаза. А он ничего, симпатичный. На такого можно вполне положиться, хороший мужик! И только мы хотели поцеловаться, как дверь в столовую открылась, и на пороге появился взъерошенный Альг.
– Прекрасно! Мы, значит, жизнью своей рискуем, а они… – он осёкся и посмотрел на побледневших кухарей.
Те мигом отсели от нас. Что такое? Не жизнь, а сплошная полоса неудач!
– Что вы им подмешали? – почти прошипел Альгин, быстро приближаясь к нам.
– Ничего, – вставая и пятясь бочком вдоль стеночки с красивыми цветами, ответил Мыш.
– Лучше признайтесь, а то хуже будет.
Миш потупил взгляд и пробубнил:
– Капли сурмика…
– Что?! – брови адепта-стихийника поползли на лоб.
В зал вошли Богрис и Герман.
– Что случилось? – Грис перевёл взгляд с меня на Кхыбру.