Страница 104 из 116
– Откуда она у тебя? – затаив дыхание от восхищения, спросила я.
– Это наследство твоей настоящей матери. Оуэлланы. Бери, дочка, теперь скатка твоя.
– Папка! – я вскочила и повисла на отцовской шее, не веря своим глазам. – Но ведь один такой нож стоит целого состояния! Можно же…
– Это твоё наследство, – перебил меня батя. – Пользуйся.
– Пап, помнишь, голова передал деньги за своего никчёмного сынулю? Я их положила в банк. Мы запросто проживём на проценты…
– Рута, я мужчина. И смогу позаботиться и о себе, и о Ерошке, и о тебе с тёткой. Работы я не боюсь. А деньги, – он усмехнулся в бороду, – оставь себе, пригодятся.
Я очень бережно свернула ножи и положила скатку в сумку.
– Береги их как зеницу ока, – напутствовал батя. – И учись. Главное – учись. Ты у меня такая талантливая.
Отец нежно обнял меня и погладил по шару спиралек.
– Что-то твоя козявка приумолкла? Никак потерялась?
– Тут я, – зажужжал крыльями Шафран, садясь мне на плечо. – Вам бы самим во всём разобраться. Вот я и молчал.
Домой мы ехали под немилосердный ливень. Еле нашли извозчика.
Тётка предлагала остаться переночевать, но мы твёрдо стояли на своём – завтра с утра на пары. У Германа – тренировка. Тётка сокрушалась:
– Да что же это такое? В дождь и тренировка?
– Враги не будут ждать солнца, наоборот, в такую погоду они чаще всего и нападают.
– Ох, Герман!..
– Госпожа Пелагея, я уже втянулся.
Тётка дала с собой мешочек сухих ягод. Мы поблагодарили её и, накинув капюшоны, вышли на улицу.
Капли дождя, барабанящие по кожаной крыше крытой повозки, слились в монотонный гул. Мы с Германом сидели в обнимку и молчали. Каждый думал о чём-то своём. Я вдыхала его запах и улыбалась. Естественно, меня распирало любопытство: о чём они говорили с отцом? И держалась я из последних сил, и вздыхала.
– Можешь не вздыхать, хитрюжка, я тебе ничего не расскажу.
Он словно прочёл мои мысли.
– И не сопи как ёжик. Я дал слово.
– Вот она, мужская солидарность, – подал голос клоп. – Запомни, Рута, теперь у него будут от тебя тайны.
– Знаешь что, Шафран, ты хоть сегодня и был молодцом, но чаще, у меня мелькают мысли, что зря я тебя кормлю.
– Это ещё почему? – возмутился фамильяр.
– Не мог подслушать? Как где не надо, так свой медячок вставляешь, а там, где надо – тебя нет!
– Знаешь что, Руточка, я тоже могу обидеться! Ведь я, между прочим, тоже мужчина!
– Да ну вас!
Я отодвинулась от Германа и скрестила руки на груди.
– Ну вот, теперь я замёрзну и заболею, – сказал Герман. – Садись, пока место не остыло.
Но я гордо запахнула плащ, отодвинулась к краю сиденья и уставилась в окно. Конечно, ничего не видно, кроме расплывчатых жёлтых пятен фонарей и мокрых деревьев. Порыв ветра бросил щедрую горсть дождя на дверь повозки, и я отшатнулась. Бросив сердитый взгляд на Германа, который делал вид, что дремал, я всё же подсела к нему и положила голову на плечо. Он тут же притянул меня к себе, и мне стало так тепло и уютно, что захотелось ехать с ним на край света. Я пригрелась и засопела. Проснулась от резкого стука. Кучер постучал кнутом по крыше:
– Господа, вот она ваша академия, приехали.
– Шафран, прячься под капюшон, – скомандовала я клопу. Он хоть и вредный, а всё же жалко.
Повторять дважды не пришлось, я почувствовала, как его лапки защекотали шею. Мы вышли из повозки и, взявшись за руки, помчались к общежитию, шлёпая по лужам.
У дверей комнаты нас поджидала вирана со свитой.
– Морошкина, я в последний раз спрашиваю: где брала шампунь? Немедленно отвечай!
– Я же тебе сказала: в эльфийской лавке.
– Этикетку покажи!
– Я не обязана перед тобой отчитываться!
– Ю, отстань от неё, а? – мягко, но настойчиво сказал Герман.
– Боги, святая Отавиренис! Что ты нашёл в этой деревенщине?! Герман, посмотри на неё…
– Ты на себя посмотри: в кого ты за лето превратилась? Стала мелкой, склочной и скандальной. А Руту не тронь, она моя девушка.
У Зирриланы открылся от удивления рот.
– Вот это твоя девушка?! – взвизгнула она.
– «Это» – это ты. А у неё, – Герман кивнул в мою сторону, – есть имя.
В коридоре появился Альгин.
– Чего шумите?
– Ю дверью ошиблась.
Ютара на несколько секунд отвернулась. Я только успела заметить, как она шевелит пальцами, с которых сползает странный тёмный узор. Как заворожённая я следила за этой вязью, которая устремилась ко мне. Но тут же рассыпалась, словно наткнулась на невидимый щит. Я почувствовала, как нагрелся Герин браслет.
– Ай!
Ю бросила на меня испепеляющий взгляд и, забрав своих верных фрейлин, ушла вверх по лестнице.
Герман взял мою руку и осмотрел браслет. Судя по улыбке, остался доволен.
– Ребята, не задирайте её, – снова начал свою песню Альг.
Я не выдержала и огрызнулась:
– Вот что, Альгин, иди и успокаивай свою ненаглядную Ютару! Только она может всех задирать и оскорблять, а мы должны перед ней пресмыкаться.
– Обещаю поговорить с ней, – твёрдо сказал он. – Но очень прошу…
– И я тебя прошу, Альг, пусть Ю обходит сотой дорогой Руту. Иначе я за себя не отвечаю. – Герман перевёл взгляд на меня: – Сделай отвар, а то что-то горло першит.
– Да, конечно!
К нам, сломя голову, бежал по ступенькам эльф. Он даже не запыхался! Вот это я понимаю, форма!
– Ребята, срочно надо собраться! Есть новости.
– Тише, – закрутил головой по сторонам Альгин. – Здесь везде любопытные уши!
– Лик, ты видишь, что мы с Герой промокли? – спросила я, пальцем показывая на небольшую лужицу, успевшую натечь с плаща.
– Ага, и что с того?
– Ничего, – подал голос клоп. – Пока они не примут горячий душ, никто в комнату не зайдёт. Покусаю!
Альгин рефлекторно дотронулся до кончика носа, словно вспомнил укус щитника.
– Ладно, я попозже зайду, – пожал плечами Ликраниэль. – Кстати, Тан конфеты привёз.
– Прекрасно, вот и захватишь с собой. Мы сделаем ягодный отвар, а ты принесёшь конфеты.
Я толкнула дверь, Кхыбра сидела за столом и делала домашнее задание – усердно заучивала заклинание. Точно! Мы же должны были поставить на комнату блок-шепоток! Кхыбра – умница, а у меня совсем из головы вылетело. Непорядок. Ректор был прав: я сюда поступила учиться, а не личную жизнь устраивать.
Троллина взглянула на мой мокрый плащ.
– В душ, немедленно! И воду погорячей сделай, а я пока займусь отваром.
Я вытащила из сумки мешочек ягод. Хорошо, что хоть он не успел промокнуть. И очень бережно достала скатку.
– Кхыбра, закрой дверь на замок.
Троллина повернула ключ.
– Гляди, – я развернула скатку.
– Ого! Рута! Это же настоящее сокровище! Откуда?!
– Мамино наследство. Апчхи!
– Немедленно в душ! А я пока спрячу ножи в платяной шкаф.
– Положи на полку с бельём. Апчхи!
– Где у Орсяны змеиный корень?
– Слева на полке. Апчхи! Апчхи! Апчхи!
Я сняла с себя мокрую одежду и нырнула под горячие струи воды. Когда вышла из душа, то от меня шёл пар. Замотавшись в длинный тёплый халат, накрутив на голове полотенце, я уселась на кровати.
– Надень носки, – поучительным тоном сказала троллина.
Я послушно натянула шерстяные носки.
– Марш под одеяло! – скомандовала она и вручила полную чашку горячего отвара.
В дверь постучали.
– Рута, давай всё отложим на завтра.
Я упрямо мотнула головой – нет. Кхыбра вздохнула и открыла дверь. В комнату вошли ребята. Троллина молча дала чашку отвара Герману. Он взглянул на меня.