Рожденные революцией.

- Ну, да… лю­ди бол­та­ли, – Роб­бер сно­ва за­хохо­тал. Он был в при­под­ня­том нас­тро­ении и взбу­дора­жен пред­сто­ящим гран­ди­оз­ным со­быти­ем. - Мне все рав­но кто на­шеп­ты­ва­ет в ухо три­буну, хоть сам чёрт – Пь­ер за­каш­лялся ути­рая гла­за, - глав­ное идеи сто­ящие.

- Это вер­но – под­держал, ус­мехнув­шись Гар­рет.

- Я ду­маю это Ле-лу-га­ру.* – про­бор­мо­тал То­ни

- Кто? – уди­вил­ся Гар­рет.

- Клы­кас­тый обо­ротень! – вос­клик­нул Пь­ер и гри­маса от­ча­ян­но­го ве­селья сно­ва ис­ка­зила его ли­цо – То­ни прек­ра­ти! У ме­ня уже жи­вот раз­бо­лел­ся.

- Ты все еще ве­ришь в сказ­ки, ма­лыш? – уг­рю­мо спро­сил ви­конт, не на­ходив­ший по­вода для столь бур­ных эмо­ций и шу­ток.

- Не­важ­но, – по­тупив­шись, ог­рызнул­ся Ан­ту­ан – и Гар­рет ре­шил, что его друг нем­но­го не в се­бе от все­го про­ис­хо­дяще­го, раз в его го­лову при­ходят та­кие не­лепые мыс­ли. А мо­жет это не­выно­симая ду­хота, от ко­торой, ка­жет­ся, ско­ро рас­пла­вят­ся не толь­ко моз­ги, но и кам­ни на­береж­ной?

- Вер­но. Ва­жен лишь ре­зуль­тат! – ви­конт уп­ря­мо вски­нул ос­трый под­бо­родок, нес­мотря на то, что он чувс­тво­вал се­бя пар­ши­во, он все же был уве­рен в собс­твен­ной пра­воте, в вер­ности выб­ранно­го пу­ти. Он твер­до знал, что бу­дет бо­роть­ся. Сов­сем ско­ро. И знал за что - За сво­боду. За ра­венс­тво. За братс­тво. И эти сло­ва от­нюдь не бы­ли для не­го вы­соко­пар­ным пус­тым де­визом. Или вы­дум­кой при­хот­ли­вого уто­пис­та. Он це­нил их пре­выше собс­твен­ной жиз­ни. Он – от­вержен­ный собс­твен­ной семь­ей, с детс­тва от­равлен­ный ве­ролом­ным пре­датель­ством, твер­до знал, что спра­вед­ли­вость – вос­торжес­тву­ет. Он ос­во­бодит Лу и они ста­нут жить в сво­бод­ной стра­не, где все бу­дут рав­ны, как пе­ред ли­цом Все­выш­не­го, где че­ловек че­лове­ку бу­дет бра­том, и где ник­то не пос­ме­ет уни­жать дос­то­инс­тва дру­гого, кем бы тот ни был по про­ис­хожде­нию…

Рва­ные об­ла­ка, тя­нущие свои гряз­ные щу­паль­ца к Па­рижу, меж­ду тем, ос­та­нови­лись, слов­но нат­кну­лись на ка­кую-то не­види­мую прег­ра­ду. За­нима­лась кро­ваво-алая за­ря. И не ос­та­валось ни­какой на­деж­ды на об­легче­ние, в ви­де дол­гождан­но­го дож­дя для го­рода, при­душен­но­го из­ну­ря­ющей жа­рой.

Прош­ло сов­сем нем­но­го вре­мени, с тех пор как Лу­иза вздрог­ну­ла, зас­лы­шав по­тус­то­рон­ний бой сло­ман­ных ча­сов, и вот опять звон … звон. Со всех сто­рон над Па­рижем заг­ро­мыха­ла ка­кофо­ния ко­локо­лов и ба­рабан­ной дро­би, а дво­рец сод­рогнул­ся от ди­кого то­пота ты­сячи ног швей­цар­цев, приз­ванных ко­ролем для уси­ления на­ци­ональ­ной гвар­дии. Это слу­чилось на­кану­не, пос­ле дер­зкой вы­ход­ки сан­кю­лотов, уже пы­та­ющих­ся спон­танно и не­ор­га­низо­ван­но про­ник­нуть в Тю­иль­ри сра­зу по при­бытию дво­ра в Па­риж. Тог­да Лю­дови­ку приш­лось пос­тигнуть не­веро­ят­ное для мо­нар­ха уни­жение – по при­казу тол­пы об­ла­чив­шись в крас­ный кол­пак, от­хлеб­нуть ви­на из бу­тыл­ки, про­тяну­той гряз­ным бро­дягой.

Наб­лю­дав­ший за этой сце­ной На­поле­он Бо­напарт, тог­да мо­лодой ар­тилле­рий­ский офи­цер, ска­зал на это при­яте­лю: - «Наш ко­роль дей­стви­тель­но кре­тин!.. Ему на­до бы­ло при­казать выс­тре­лить по этим сво­лочам из пуш­ки - не пред­став­ля­ешь, как та­кой сброд бо­ит­ся гро­хота пу­шек! – «А ес­ли бы ар­тилле­рис­ты от­ка­зались стре­лять? - спро­сил при­ятель. – «Ну тог­да по край­ней ме­ре раз­бить бу­тыл­ку о го­лову то­го гов­ню­ка, что её ко­ролю про­тянул.» - «Но тог­да бы тол­па ко­роля рас­терза­ла.»

-«В его те­переш­нем по­ложе­нии, по­жалуй, луч­ше бы­ло бы быть уби­тым...»

Ко­роль уже не сом­не­вал­ся – это бунт, но швей­цар­цы и на­ци­ональ­ная гвар­дия су­ме­ют по­давить его, без тру­да – ве­ро­ят­но, он очень на­де­ял­ся на это тог­да – нер­вно рас­ха­живая по сво­им апар­та­мен­там и ощу­щая как че­рез ступ­ни вверх к щи­колот­кам и еще вы­ше – к ко­леням про­ходит гул­кая виб­ра­ция, соз­да­ва­емая бе­гущи­ми во­яка­ми.

Эс­кадрон с пуш­ка­ми на Пон-Неф дол­жен по­вер­нуть на­зад мар­сель­цев, ес­ли они за­хотят пе­рей­ти ре­ку; эс­кадрон у го­род­ской Ра­туши дол­жен раз­ре­зать над­вое иду­щих из Сент-Ан­ту­ана, при вы­ходе их из-под ар­ки Сен-Жан, прог­нать од­ну по­лови­ну в тем­ные квар­та­лы вос­точной ок­ра­ины, в дру­гую впе­ред сквозь во­рота Лув­ра. Не­мало эс­кадро­нов и кон­ни­цы в Па­ле-Ро­аяле, на Ван­дом­ской пло­щади; все они дол­жны ид­ти в ата­ку в над­ле­жащий мо­мент и очи­щать ту или дру­гую ули­цу. Все бу­дет хо­рошо. Так ему до­ложи­ли…

Но, во­ен­ный план в за­щиту ко­роля пол­ностью расс­тра­ивал­ся: про­курор Ма­ню­эль при­казал от­та­щить пуш­ки с Пон-Неф и ник­то не ре­шил­ся его ос­лу­шать­ся. В мгно­вение ока дво­рец Тю­иль­ри ока­зал­ся ок­ру­жен ба­таль­она­ми фе­дера­тов и сан­кю­лота­ми.

Ус­лы­хав шум, бу­шевав­ший вок­руг его двор­ца, Лю­довик XVI про­чел мо­лит­вы, ис­по­ведал­ся у аб­ба­та Эбе­ра и стал по­кор­но ждать.

Ко­роле­ва, де­ти и прин­цесса Ели­заве­та бес­по­кой­но ме­тались из ком­на­ты в ком­на­ту, то к ко­ролю, за­пер­ше­муся со свя­щен­ни­ком, то в ка­бинет Со­вета, где соб­равши­еся ми­нис­тры об­сужда­ли спо­собы спа­сения ко­ролев­ской семьи.

Чуть поз­же мо­нар­шая че­та ре­шила ид­ти в Соб­ра­ние и ис­кать у не­го за­щиты и убе­жища. Это бы­ло грус­тное шес­твие. Ко­роль вел за ру­ку до­фина, прин­цесса Ели­заве­та и сов­сем еще мо­лодень­кая ко­ролев­ская прин­цесса в соп­ро­вож­де­нии прин­цессы де Лам­баль и гос­по­жи де Тур­зель пе­реш­ли че­рез сад и нап­ра­вились к Ма­нежу. Ко­роле­ва пе­чаль­но ог­ля­нулась на за­мок, и вздох­нув, опус­ти­ла го­лову, буд­то прис­ты­жен­ная дер­зки­ми кри­ками пат­ри­отов.

Мас­шта­бы тол­пы, соб­равшей­ся у стен зам­ка к 9 ча­сам ут­ра, по­ис­ти­не впе­чат­ля­ли. Но она все при­быва­ла и боль­ше все­го со сто­роны Ка­русе­ли, где ко­лон­на Сент-Ан­ту­ан­ско­го пред­местья дви­галась по ули­це Сент-Оно­ре, а с ней еха­ли те­леги гру­женые по­рохом и пу­шеч­ны­ми яд­ра­ми.

Уход ко­роля при­дал храб­рости осаж­давшим, ко­торые до тех пор еще ко­леба­лись, и они мгно­вен­но вор­ва­лись в во­рота. Тол­па на­рода на­пол­ни­ла двор. При ви­де это­го на­шес­твия за­щит­ни­ки Тю­иль­ри рас­те­рялись: у них не бы­ло ко­ман­ди­ра, и ник­то не ру­ково­дил их дей­стви­ями. С чет­верть ча­са чернь уже на­вод­ня­ла дво­рец, а ни с той, ни с дру­гой сто­роны не бы­ло еще про­из­ве­дено ни од­но­го выс­тре­ла. На­конец при­были мар­сель­цы. Ко­ман­ду­ющий ими Фуркье по проз­ви­щу Аме­рика­нец выс­тро­ил их вок­руг дво­ра пе­ред зда­ни­ем. На­род кри­чал: «До­лой швей­цар­цев!» — их за­мети­ли в ок­нах и вни­зу лес­тни­цы. Швей­цар­цы и на­ци­ональ­ные гре­наде­ры вмес­то от­ве­та де­ла­ют ру­ками и шля­пами зна­ки, при­казы­ва­ющие тол­пе уда­лить­ся.

Гар­рет и Ан­ту­ан ста­ли сви­дете­лями на­чала ата­ки. Они на­дол­го за­дер­жа­лись на мос­ту Пон-Наф, от­части по­тому, что все ули­цы ве­дущие к Ка­русе­ли ока­зались пе­репол­ненны­ми.

По­ка обе сто­роны об­ме­нива­лись из­да­ли ос­корби­тель­ны­ми жес­та­ми и кри­ками, нес­коль­ко на­ибо­лее сме­лых пат­ри­отов по­дош­ли к сту­пеням па­рад­ной лес­тни­цы, под ар­ка­ды га­лереи. При по­мощи пик с крю­ками на кон­це они схва­тили двух ча­совых-швей­цар­цев и под об­щий хо­хот обе­зору­жили их. Швей­цар­цы это­го пос­та под ко­ман­дой ка­пита­нов Зюс­ле­ра и Кас­тель­бер­га выс­тро­ились частью на сту­пенях га­лереи, частью на крыль­це ча­сов­ни и да­ли залп по лю­дям, схва­тив­шим двух их то­вари­щей. Звук это­го выс­тре­ла пос­лу­жил сиг­на­лом к об­ще­му по­бо­ищу. На­чалась бес­по­рядоч­ная стрель­ба. Яд­ра и пу­ли зас­висте­ли над двор­цом. В воз­ду­хе мгно­вен­но рас­простра­нил­ся ед­кий, кис­лый за­пах по­роха. Швей­цар­цы, дво­ряне, гре­наде­ры, все быв­шие в зам­ке лю­ди стре­ляли свер­ху и сни­зу в тол­пу, от­ве­чав­шую пу­шеч­ны­ми и ру­жей­ны­ми зал­па­ми.