Рожденные революцией.

Глава 11. Тюильри.

Сол­нце уже дав­но рас­плес­ка­лось лас­ко­вой ут­ренней по­золо­той по яр­кой лис­тве, все еще мок­рой пос­ле ноч­но­го дож­дя. Све­жий, еще не прог­ре­тый воз­дух был на­по­ен умо­пом­ра­читель­ны­ми цве­точ­ны­ми аро­мата­ми: нес­коль­ко на­нятых са­дов­ни­ков, сос­тя­зались в изоб­ре­татель­нос­ти, ста­ра­ясь в крат­чай­шие сро­ки об­ла­горо­дить сад Тю­иль­ри.

Да и во­об­ще – весь за­мок зна­читель­но пре­об­ра­зил­ся: еще сов­сем не­дав­но ста­рый особ­няк, вре­мен Ека­тери­ны Ме­дичи, вов­се не по­ходил на ре­зиден­цию ко­роля. Его да­же не бы­ло вид­но со сто­роны пло­щади Ка­русе­ли– до та­кой сте­пени скры­вала его от глаз про­хожих бес­по­рядоч­ное наг­ро­мож­де­ние все­воз­можных пос­тро­ек. Тут бы­ли и гос­ти­ницы, и ка­зар­мы, и ка­рет­ные са­раи, и га­уп­твах­та, и ба­раки. Из-за вы­сокой сте­ны, ок­ру­жав­шей глав­ный двор, вид­не­лись лишь вы­сокие кры­ши трех па­виль­онов — Ча­сов, Фло­ры и Мар­са­на.

Ко­роль не лю­бил Тю­иль­ри, впро­чем, как и его пред­шес­твен­ник, и вско­ре от­дал его на рас­терза­ние, в бук­валь­ном смыс­ле сло­ва, сво­им под­данным:

Это бы­ли пен­си­оне­ры ко­роля, ар­тисты, вель­мо­жи, вы­соко­пос­тавлен­ные

вдо­вы, труп­пы ко­меди­ан­тов — сло­вом, все те, кто до­бил­ся осо­бого рас­по­ложе­ния мо­нар­ших особ, и ко­го двор ве­лико­душ­но при­ютил, пре­дос­та­вив в пол­ное рас­по­ряже­ние дос­той­ное их ран­га жилье. Од­на­ко, ско­ро, тре­бова­тель­ные жиль­цы ста­ли пе­рек­ра­ивать за­мок под свои лад, изу­вер­ски, без­жа­лос­тно сно­ся сте­ны, выс­тра­ивая но­вые пе­рего­род­ки и про­рубая ок­на. Ча­сов­ня слу­жила те­перь при­ход­ской цер­ковью; пус­тые угол­ки двор­ца за­няла мас­са ма­лень­ких лав­чо­нок, не­об­хо­димых для ежед­невных на­доб­ностей. На тер­ра­сах по­меща­лись убор­ные ак­те­ров, под боль­шим вес­ти­бюлем — буд­ки, на лес­тни­це — ба­раки. Вот по­чему гос­по­дин Мик, ар­хи­тек­тор-смот­ри­тель Тю­иль­ри, ду­мал, что сой­дет с ума, ког­да ему при­каза­ли в те­чение од­но­го дня при­вес­ти за­мок в та­кой вид, что­бы в не­го мог­ло въ­ехать ко­ролев­ское се­мей­ство вмес­те со всем дво­ром.

Ник­то из этих лег­ко­мыс­ленных оби­тате­лей не по­нимал, что при­нуди­ло двор вер­нуть­ся в Тю­иль­ри, и по­это­му их вы­селе­ние на­поми­нало ско­рее эпи­чес­кую бит­ву ти­танов: из­гнать их всех сос­та­вило ог­ромно­го тру­да, и на го­ловы гвар­дей­цев бес­ко­неч­ным по­током ли­лась та­кая от­борная ру­гань, и прок­лятья, что, имей сло­ва свой­ства ма­тери­али­зовы­вать­ся, во­яки дав­но бы от­да­ли кон­цы са­мыми не­во­об­ра­зимы­ми спо­соба­ми.

Но ког­да мар­киз при­вез в за­мок Лу­изу он был уже девс­твен­но пуст, очи­щен, ок­ра­шен, зад­ра­пиро­ван и ук­ра­шен ве­лико­леп­ны­ми пар­ко­выми ста­ту­ями.

Ши­кар­ные апар­та­мен­ты в па­виль­оне фло­ры и бди­тель­ные ка­ра­уль­ные – вот что ожи­дало Лу­изу в Тю­иль­ри. А Де Принь­ен, прис­та­вив к ней вер­ную слу­жан­ку, от­был в Вер­саль, на­пос­ле­док по­обе­щав ско­ро вер­нуть­ся.

Ут­ро бы­ло по­ис­ти­не чу­дес­ным – ка­ким оно толь­ко мо­жет быть в кон­це и­юля в Па­риже, но Лу­изу это об­сто­ятель­ство нис­коль­ко не за­нима­ло. И ког­да Ма­рия – та са­мая слу­жан­ка - мол­ча­ливая, с неп­ри­ят­ным взгля­дом ко­лючих чер­ных глаз, от­ки­нула по­лог на ее ши­рокой кро­вати, де­вуш­ка прит­во­рилась спя­щей.

Она бы­ла уве­рена, что эта ма­лоп­ри­ят­ная осо­ба сле­дит за ней: Ма­рия не от­ве­чала на воп­ро­сы, ког­да Лу пы­талась за­гова­ривать с ней, а толь­ко бро­сала ис­подлобья хо­лод­ные, не­доб­рые взгля­ды на не­вес­ту хо­зя­ина. Од­на­ко, Лу­иза зна­ла, чем до­бивал­ся Де Принь­ен та­кой пос­лушнос­ти и ис­полни­тель­нос­ти от сво­их лю­дей, по­это­му вско­ре пе­рес­та­ла об­ра­щать вни­мание на по­веде­ние прис­лу­ги. Но то прис­таль­ное вни­мание, с ко­торым Ма­рия ос­матри­вала ее пос­тель и белье, не поз­во­ляя Лу­изе оде­вать­ся и раз­де­вать­ся са­мос­то­ятель­но ут­верди­ло ее в мыс­ли о том, что мар­киз, во что бы то ни ста­ло, же­ла­ет убе­дить­ся или оп­ро­вер­гнуть свои по­доз­ре­ния по по­воду ин­те­рес­но­го по­ложе­ния не­вес­ты.

Лу и са­ма встре­воже­но ожи­дала, ког­да ее жен­ское ес­тес­тво под­ска­жет ей - что же про­ис­хо­дит на са­мом де­ле. Иног­да ей ка­залось, что участь ее бы­ла бы иной, ес­ли прос­ты­ни, од­нажды по ут­ру, ок­ра­сились бы кровью. Де­вуш­ка под­созна­тель­но чувс­тво­вала, что ей жиз­ненно не­об­хо­димо про­демонс­три­ровать мар­ки­зу свою неп­ри­час­тность к ма­терин­ско­му бре­мени. Да. Нуж­но ввес­ти его в заб­лужде­ние, что бы вы­иг­рать нем­но­го вре­мени – ког­да здесь по­явит­ся мно­гочис­ленная сви­та, и за­мок на­пол­нится су­етой, мож­но бу­дет по­пытать­ся сбе­жать. Или вып­ро­сить а­уди­ен­цию у ко­роле­вы, и по­пытать­ся вы­молить у нее сво­боду. А по­ка… все ос­та­валось по-преж­не­му и она, от­ча­яв­шись, вни­матель­но ос­матри­вала по­кои, в на­деж­де отыс­кать ка­кой-ни­будь под­хо­дящий ос­трый пред­мет, поз­во­ля­ющий рас­ца­рапать ко­жу… ко­неч­но это не­лепость – в те­чение нес­коль­ких дней на­носить се­бе увечья, что бы соз­дать ви­димость «гряз­ных» дней, но Лу бы­ла го­това сно­сить боль – толь­ко бы этот ужас­ный че­ловек не при­чинил вре­да ее бу­дуще­му ре­бен­ку…

Лу­иза ве­рила... Чувс­тво­вала, что он есть – их с Гар­ре­том ма­лыш, а зна­чит – она бу­дет за­щищать его... во что бы-то ни ста­ло…

Мар­киз, од­на­ко, ока­зал­ся пре­дус­мотри­тель­ным, по­доз­ре­вая пов­то­рения ин­ци­ден­та, ко­торый про­изо­шел по пу­ти в Па­риж – ког­да Лу­иза пы­талась по­кон­чить с со­бой, и не же­лая, что бы она так лег­ко из­бе­жала уго­тован­но­го ей на­каза­ния, он при­казал уб­рать из апар­та­мен­тов все зер­ка­ла, щип­цы, сто­ловые при­боры, в об­щем - все пред­ме­ты, с по­мощью ко­торых мож­но бы­ло бы све­ти сче­ты с жизнью. И да­же бу­лав­ки и шпиль­ки Ма­рия каж­дый раз при­носи­ла и уно­сила с со­бою…

Бе­зыс­ходность… она за­тап­ли­вала соз­на­ние де­вуш­ки, раз за ра­зом по­вер­гая ее в пу­чины от­ча­яния и чер­ной тос­ки, и тог­да, уты­ка­ясь ли­цом в по­душ­ки она дол­го и без­звуч­но ры­дала. Из­редка, сре­ди этой ог­лу­ша­ющей бо­ли, вдруг вспы­хива­ла на­деж­да – слов­но лас­ко­вый, теп­ля­щий­ся ого­нек, ко­торый не­надол­го при­водил Лу­изу в чувс­тво: «Гар­рет при­дет и спа­сет ме­ня..» - ду­мала она, улы­ба­ясь сквозь обиль­ные по­токи го­рячих слез. Од­на­ко, и этой хруп­кой на­деж­де суж­де­но бы­ло вско­ре раз­бить­ся вдре­без­ги…

Спус­тя две не­дели с мо­мен­та за­точе­ния Лу­изы в по­золо­чен­ной клет­ке Тю­иль­ри, за­мок стал на­пол­нять­ся прид­ворны­ми, ко­торые все при­быва­ли и при­быва­ли из Вер­са­ля нес­конча­емым по­током: дво­ряне, офи­церы, слу­ги всех мас­тей и ран­гов бес­це­ремон­но сно­вали по эта­жам зам­ка. Па­рижа­не, в те­чение поч­ти це­лого ве­ка не ви­дев­шие дво­ра, и ус­певшие по­забыть о его тра­дици­ях с глу­боким изум­ле­ни­ем взи­рали на эту ар­мию па­рази­тов: бу­лоч­ни­ков-нем­цев, ко­нюших, гор­ничных фрей­лин и ко­роле­вы, маль­чи­ков, сос­то­ящих при да­мах ко­роле­вы, сос­то­ящих при куб­ке ко­роля, слу­жанок, сос­то­ящих при печ­ке ко­роле­вы, для сог­ре­вания прин­цессы, па­рик­ма­херов, хи­рур­гов и мно­гих-мно­гих дру­гих. Мо­нар­шие осо­бы, слов­но выс­тавля­ли на по­каз эти от­репья фе­ода­лиз­ма, бра­вируя не­деше­выми при­хотя­ми, ко­торые на­род, поч­ти свер­шивший ре­волю­цию, дав­но счи­тал по­хоро­нен­ны­ми. Это бы­ло край­не не­разум­но и не­ос­то­рож­но, слов­но выб­ра­сывать крас­ную тряп­ку пе­ред разъ­ярен­ным бы­ком.

В этой су­ете, ма­ло кто за­мечал, что вот уже нес­коль­ко дней под­ряд в сгу­ща­ющих­ся су­мер­ках, к Тю­иль­ри подъ­ез­жа­ет неп­ри­мет­ный фи­акр и че­рез про­улок До­фина, вы­ходив­ший на ули­цу Сент-Оно­ре Спе­шит мо­лодой че­ловек, в тем­ной неп­ри­мет­ной одеж­де прос­то­люди­на. Ку­да он спе­шит? А Бог его зна­ет, ни­кому нет до не­го ни­како­го де­ла, и вот он, ози­ра­ясь по сто­ронам, быс­тро ны­ря­ет в уз­кий про­ход про­делан­ный меж­ду мо­нас­тыр­ски­ми усадь­ба­ми фель­янов и ка­пуци­нов. Толь­ко так мож­но по­пасть в сад зам­ка – ино­го пу­ти нет. Че­рез пол­ча­са юно­ша воз­вра­ща­ет­ся и с оза­бочен­ным ли­цом са­дит­ся в по­воз­ку: