Страница 8 из 12
- А ты-то что такой хмурый?
- На верфи неспокойно, - ответил слуга озабоченно. – Жалование задерживают, подстрекатели о трейд-юнионах твердят. И вообще, слухи разные ходят.
Это было именно тем, о чем Грегори слышать не хотел бы. Но приходилось. Жалования на верфи никто не видел больше месяца. Дуглас ходил мрачнее тучи. Стоун продолжал работать с чертежами.
- Они не посмеют, - сказал Грег.
- Отчего бы им не посметь? – уныло пробормотал Лейтенант и почесал всей пятерней небритый подбородок. – У многих семьи. Они доведены до отчаяния.
Грегори кивнул, прекрасно понимая, что слуга прав, и сказал:
- Думаю, мистер Маккензи обо всем осведомлен. И найдет решение.
С этими словами он надел шляпу и отправился на верфь, мимолетно подумав, что именно сейчас совершенно никуда не хочет идти. В его голове медленно ворочались мысли о том, что, ему осточертело слышать «сэр», когда он хочет, чтобы она звала его Грегом не только в спальне. Полгода – большой срок для случайной связи. А то, что Эйда – не случайна в его жизни, он понимал отчетливо. Но нужно быть сумасшедшим, чтобы жениться на полуграмотной кухарке. А жить с ней так, как живет он, унизительно для них обоих.
Разумеется, можно жениться на ней тайно, в другом городе. Так, чтобы для окружающих все оставалось, как есть. Но в этом тоже не было никакого смысла. Для Эйды, вероятно, не было. Но, во всяком случае, так он мог бы обеспечить ее будущее, если бы с ним что-то произошло. И все-таки… это было нечестно. И не решило бы главного. Она по-прежнему называла бы его этим невыносимым словом «сэр».
Из глубокой задумчивости его вывел незнакомый мужской голос, обращавшийся явно к нему – из экипажа, следовавшего за ним уже некоторое время, который он бы непременно заметил, если бы не был столь озадачен.
- Мистер Стоун, полагаю?
Грег обернулся. Мужчина средних лет, сидевший в экипаже, носил усы и дорогой костюм. Он коснулся рукой поля шляпы, чуть приподнимая ее, и небрежно кивнул.
- Он самый, - ответил Грег. – Мы не представлены… С кем имею честь?..
- Майкл Ирвинг, - он открыл дверцу своего экипажа. – Полагаю, вы понимаете… Нам нужно поговорить.
Некоторое время Грег молчал, снова рассматривая незнакомца, о котором столько слышал в последние годы. Потом подошел ближе к экипажу, медленно сказал:
- Вам нужно поговорить, мистер Ирвинг.
Но все же сел.
Ирвинг усмехнулся.
- У меня к вам предложение, выгодное для нас двоих. Потому этот разговор нужен нам, - он стукнул тростью в стенку экипажа. – Я подвезу вас на верфь, не возражаете? Вы же туда направлялись?
- Туда, - согласился Грег. – В чем же состоит ваше предложение?
- Я предлагаю вам работу у нас, - без обиняков заявил мистер Ирвинг.
- Но у меня есть работа.
- Возьмите расчет.
- Может быть, я недостаточно догадлив, но искренно не понимаю зачем.
- У нас вы будете иметь больше возможностей.
- Вы полагаете допустимым оставить людей, которым нужен и которые возлагали на тебя большие надежды, которые считают тебя другом, ради бо́льших возможностей?
- Как знаете, мистер Стоун, - голос мистера Ирвинга стал сдержанным. В глазах его появилась насмешка. – Сохраняя преданность чему-либо можно остаться и вовсе без всего. А в вашем случае – без работы.
- С чего бы вдруг? Люди ценят преданность.
- У вас еще будет шанс убедиться в обратном, мистер Стоун. И помните, я никогда не предлагаю дважды, - Ирвинг помолчал, глядя на доки, проплывающие за окном. – Вы не можете не понимать, что у «Маккензи шипбилдинг» нет будущего. У верфи уже проблемы. Покупателей у вас нет. Рабочие бедствуют.
- Вы же знаете, почему так происходит, мистер Ирвинг. Сложно конкурировать с тем, кто обложил тебя со всех сторон. Но мы что-нибудь придумаем.
- Скоро вы убедитесь и в тщетности своих надежд тоже, - мистер Ирвинг снова ударил тростью в стенку экипажа, и он остановился. – Хорошего дня, мистер Стоун.
- И вам тоже хорошего дня.
Выйдя из экипажа, Грег опять кивнул в знак прощания и негромко выдохнул, когда экипаж уехал.
После этого он отправился к докам. Они были пусты. Рабочие сидели на пирсе, свесив ноги, и хмуро приветствовали Стоуна кивками головы. Они щурились от яркого солнца и выглядели суровыми. «Эмма», новый корабль, на который в «Маккензи шипбилдинг» возлагали надежды, одиноко возвышалась впереди, но никто не спешил к ней. Что это означало, Грег и сам слишком хорошо понимал. Потому, ни слова не говоря, отправился в контору, к Маккензи.
- Вы видите, что происходит? – рявкнул он с порога вместо приветствия.
Тот мрачно посмотрел на него и ответил:
- Вижу, но мне нечем платить. Заказов у нас нет.
- Есть «Эмма»! – горячо воскликнул Грегори. – Есть мои чертежи, которые, вы сами это знаете, превосходят все, что мы строили до этого. И превосходят все, построенное Ирвингом. И заказчиков мы сможем найти. Все лучше, чем ждать, когда пойдем ко дну.
- Нет покупателей, - развел руками Маккензи. – «Эмму» отказались выкупать. Старый Лиланд скончался в мае. Лиланд-младший продает компанию и уезжает из страны.
- Найдем другого покупателя. Перебьемся мелкими заказами. Возьмем судна на ремонт. Иначе верфь станет. И станет навсегда, Дуглас.
- Верфь станет… - повторил Маккензи. – Черт побери, Стоун, я пытаюсь…
- Пока вы пытаетесь, люди голодают! Вы знаете, что происходит в ваших же доках? Они молчат. Это забастовка, вы же видите. За забастовкой неизменно следуют беспорядки. И мы должны найти, как это предотвратить. Не сегодня, так завтра начнется война. А война – это новые заказы и возможности, вы же это понимаете.
Маккензи горько рассмеялся.
- Королевский флот обратится к таким, как Ирвинги. У нас всего один стапель, в то время как у них… - он махнул рукой.
Грегори тяжело выдохнул и подошел ближе, к самому столу, за которым сидел Дуглас, уперся руками в столешницу и, глядя в глаза хозяину, проговорил:
- У вас есть стапель, куча голодных рабочих, я с моим, смею надеяться, талантом и личные средства – ваши так же, как и мои. С этим можно что-нибудь придумать. И я не приму поражения тогда, когда есть хоть малейшая надежда. Потому что мне дорого то, что я делаю. И потому что мне дороги вы. Нам никогда не соперничать с Ирвингами, но мы останемся на плаву.
- Я должен думать еще и о своей семье, - сказал Маккензи. – Ты не знаешь, что это такое, а я не имею права неразумно разбрасываться средствами.
- Но вы в ответе и за тех людей, что на вас работают! Теперь особенно!
- Не смей меня упрекать! – Маккензи ударил по столу кулаком и вскочил на ноги. – Я все знаю. И делаю все, что в моих силах.
- Но этого мало! А значит, не все! Мы должны изыскать средства и достроить «Эмму». Найти на нее покупателя и искать дальше. Иначе все теряет смысл. Мы уже упустили момент, когда нужно было расширяться и действовать наверняка. Теперь придется рисковать. Но у нас нет другого выхода. Иначе мы потеряем верфь. Я готов рискнуть, Дуглас.
- Мне надо подумать, - ответил Маккензи, снова располагаясь в своем кресле.
- И желательно быстро. Потому что у нас нет времени, - заявил Грег и вышел прочь из кабинета.
День был не очень теплый. Ветер трепал полы пиджака. Стоун поморщился и снова направился к пирсу. Там теперь уже никого не было. Доки тоже по-прежнему пустовали. Эта тишина казалась зловещей. И она медленно убивала в нем веру в то, что все это не навсегда. Видит бог, он любил это место. И любил людей, которые здесь работали. Верфь Дугласа Маккензи значила для него слишком много, чтобы спокойно уйти. Это была и его верфь тоже. Четыре с половиной процента и его собственная душа – не самый плохой обмен в данном случае. Работа здесь открыла ему его самого, каким он не знал себя. Дала ему ощущение значимости и предназначения. И видеть теперь, как все рушится, было выше его сил. Повлиять на это Грегори Стоун не мог. Он мог мало. Это он знал. Но никогда до этого дня не догадывался, что настолько мало.