Страница 1 из 12
Обложка by Magica
Сочельник 1911 года
- Надо признать, миссис Кларк, - прошептала почтенная дама с лорнетом в руке, внимательно разглядывая поющую и играющую на пианино девушку, - у мисс Маккензи превосходное образование. Да и внешне она весьма мила. Еще нераспустившийся бутон. Но обещает стать красавицей.
- Да-да, вы совершенно правы, мисс Огилви, - раздалось в ответ менее приглушенно. Природа наделила миссис Кларк высоким ростом, крупными чертами лица и зычным голосом, которому нередко завидовал капитан Кларк, раздавая приказы в казарме. – Повезет тому, кто завладеет этим сокровищем.
- Полагаю, девчонка сама думает, как бы завладеть кое-кем, - тихонько рассмеялась мисс Огилви. – Поглядите только. Ведь совсем на него не смотрит. Будто и не замечает. Первейшая уловка.
- Да-да, - усмехнулась ее подруга, - помнится, мой дражайший капитан, в то время еще лейтенант, в такую же ловушку и угодил, - она повернула голову в сторону инженера Стоуна и мечтательно пробасила, едва не перебивая тонкий голосок мисс Маккензи, выводивший Angels We Have Heard on High: – Впрочем, ее можно понять.
- Ооо! Ее понимают все женщины, живущие в округе! Но с его стороны этак медлить – тоже не разумно. Иначе к следующему Сочельнику она вполне может оказаться замужем за кем-нибудь порасторопнее.
- И совершит, конечно же, невероятную глупость! Но что-то мне подсказывает, - миссис Кларк безуспешно приложила все силы, чтобы произнести свои догадки как можно тише, - что старый Дуглас поумнее будет. На зятя-аристократа ему рассчитывать не приходится. А из прочих холостяков этот – лучшая партия.
Мисс Огилви взглянула на мистера Стоуна. Молодой мужчина сидел на одном из стульев на два ряда впереди и делал вид, что не слышит шепота миссис Кларк, но вслушивается в голос мисс Маккензи, распевавшей в твердом намерении приглушить разговор болтавших дам. Он был довольно высок, хотя и не выше некоторых мужчин в этой гостиной, включая предполагаемого будущего тестя и собственного работодателя. Плечи его были расправлены, будто бы он привык носить форму, хотя солдатом никогда не был. Каштановые волосы, отросшие чуть ниже линии скул, были зачесаны назад, но ему это так же мало шло, как иным растрепанность и неряшливость. Когда эту шевелюру подхватывал ветер, налетавший с моря, он выглядел куда как живописнее. Лицо было повернуто к певшей девушке и не видно с места мисс Огилви. Но его она себе очень хорошо представляла. Глаза, несомненно, самые зеленые в Честере, под почти черными густыми бровями, едва ли не смыкавшимися на переносице, были ярким пятном на смуглой коже. Вторым ярким пятном были губы. Красивой формы, четкие, будто обведенные карандашом для большей резкости. Они часто улыбались, но и часто кривились. Помимо этого, всякому была известна его дурацкая привычка обсасывать кончик карандаша. Потому, если в губах не было сигареты, в них был карандаш. Острые скулы и крупный подбородок довершали образ, но едва ли что-то могли рассказать о его характере. Одет он был просто, гораздо проще, чем мог себе позволить. Среди наряженных гостей мистера Маккензи он один явился в том же костюме, в каком бывал в конторе и в котором же частенько ездил верхом. Впрочем, тому было свое объяснение. Мистер Маккензи забрал его на ужин прямо с верфи, не дав и минуты на размышления.
- В его голове имеются кое-какие мозги, - наконец, проговорила мисс Огилви. – В карманах – немного денег, хотя и меньше, чем он заслуживает. А еще он, несомненно, джентльмен и очень хорош собой. Лучше иметь его в друзьях, покуда он не стал другом кому-то другому.
- Вы, как всегда, правы, - закивала головой миссис Кларк, так же глядя на темный затылок инженера. – Скажу капитану, чтобы пригласил его к нам на обед в следующую субботу. Дружеский совет еще никому не мешал в таком важном деле, как выбор будущей жены…
В эту минуту она вынуждена была замолчать, заметив возникшего рядом хозяина дома. Глаза его сверкали праведным гневом.
- Музицирование предпочтительно слушать в тишине, - сухо обратился он к милейшим дамам.
Те смущенно улыбнулись, кивнули и проводили его взглядом. Мистер Маккензи подошел к инженеру в тот самый момент, когда последняя нота была допета, и гости живо зааплодировали юной Полли.
- У меня есть к вам дело, Стоун, - сказал он.
Мистер Стоун, в этот момент поймавший взгляд дочери хозяина, легко ей улыбнулся. И с той же легкостью обернулся к ее отцу.
- Дело в Сочельник? Заинтригован.
- Я шотландец. И Сочельник для меня ничем не хуже для дел, чем любой другой день. Но если вам от этого станет легче, можете счесть это рождественским подарком.
- Что именно?
- Я предлагаю вам стать одним из акционеров моей компании. Джордж Харрис решил оставить предприятие и продает свою долю.
Темная бровь молодого человека едва заметно приподнялась, но тут же вернулась на место.
- Что же сами не выкупите? Теперь вы можете себе это позволить. «Принц Альберт» еще долго будет нас кормить. Думаю, после него заказы пойдут еще лучше.
- Предлагая вам эти акции, я преследую две цели, - принялся разъяснять мистер Маккензи. – Во-первых, так будет справедливо. Каждый из нас вкладывает то, чем владеет. У меня есть средства, у вас – ум, знания и талант. Четыре с половиной процента для меня не большое приобретение, но если они будут принадлежать вам, ваш интерес будет не только в жаловании, но и иных доходах от прибыли всего предприятия в целом. И я тоже надеюсь, что нас ждет хорошее будущее.
Мистер Стоун усмехнулся и снова перевел взгляд на Полли. Она премило шептала что-то на ухо своей ближайшей подруге. Золотистые, как карамель, локоны при этом очаровательно подрагивали. Четыре с половиной процента и обещание чего-то большего. О, он хорошо воображал, на что подписывается, связывая свою жизнь с семейством Маккензи. Четыре с половиной процента, которые, как якорь, удержат его на месте.
- Вы знаете, я имею некоторые сбережения, - наконец, разлепил он губы. – Давно подыскивал, во что бы их вложить. Но они настолько незначительны, что едва ли хватило бы на что-то серьезное. Харрис, полагаю, в курсе ваших намерений?
- Разумеется, в курсе. Он просил найти покупателя – я нашел, - рассмеялся Маккензи. – Вашего принципиального согласия мне достаточно. Детали обсудим в конторе. Полли прекрасно поет, - перевел он разговор на другое и подмигнул. – Сегодня, по-моему, особенно.
- Все, что делает мисс Маккензи, прекрасно. Не знаю ничего, что бы ей не удавалось.
- Это у нее от меня, - горделиво заявил довольный собой отец и похлопал Стоуна по плечу. – Учтите, что ни задумает – обязательно получит.
Это было свойственно всем Маккензи. Желаемым они рано или поздно владели. Дед Дугласа Маккензи прибыл на побережье Новой Шотландии мальчишкой без гроша в кармане. Отец смолил рыбацкие лодки. Сам Дуглас Маккензи основал верфь в Честере, и семья его, хоть и никогда не была знатной, определенно занимала видное положение и имела немалое влияние.
Впрочем, Грегори Стоуна тоже нельзя было назвать неудачником. В двадцать восемь лет он имел превосходное образование, любимую работу и самые радужные перспективы на жизнь. Хотя едва ли когда-то был удовлетворен этим. Своей худшей чертой он полагал непомерные амбиции. Это слово было наиболее удобно для него. Как иначе можно назвать глупое, почти детское желание признания? Чего бы ни имел, желал большего. В противном случае не чувствовал себя счастливым. Любые заслуги складывал в копилку недооцененных свершений. И вместе с тем более всего на свете ценил собственную свободу. Немыслимое противоречие: быть привязанным к людям, желать их любви и одобрения – и одновременно бояться привязаться.
Игра, которую они вели с мистером Маккензи, длилась уже не один год. Пожалуй, с тех самых пор, как он впервые появился на верфи «Маккензи шипбилдинг». Они оба зависели от этой игры, правила которой так никто и не установил. Старый Дуглас всеми силами привязывал его к Честеру и своему делу, одновременно опасаясь уступить хоть полшага собственной территории – инженер на предприятии всегда должен помнить, кто его кормит. Грег напротив – упорно лез на его территорию, отвоевывая свою. Ограничившись лишь собственными обязанностями и интересами, он упорно не пускал Маккензи дальше границ, которые определял балансом желаемого и действительного. В конце концов, Дуглас дураком никогда не был. Он прекрасно понимал, что лучшего инженера ему не найти. И заказы последних лет – лишь следствие работы Грегори Стоуна. Хотя ни за что не признал бы этого. А ведь именно признания по-прежнему жаждал Грег. Помимо прочего, единственным недостатком Стоуна по мнению старика Дугласа было то, что родился он англичанином. Но сам Маккензи встречал Рождество, хотя подобное и в голову не пришло бы его деду.
В чем-то они были схожи. Оба начинали, имея самые стесненные средства. Маккензи – незначительную сумму, полученную им в наследство от отца-кустарщика. Стоун приехал из Бристоля с небольшим наследством, которое в скором времени было вложено под крошечный процент в Банк Новой Шотландии. Постепенно вклад увеличивался – имея лишь одного слугу, в прошлом моряка, по кличке Лейтенант, самое спартанское хозяйство и при отсутствии пагубных привычек, Стоун не находил, на что тратить заработанное.
Он любил лошадей, корабли и море. И, пожалуй, без этого не мыслил своей жизни. Но вместе с тем, он никогда не признал бы того, что, не имея всего прочего, составлявшего его жизнь, был бы несчастен. Хотя надежды на внутреннюю удовлетворенность у него не было бы – одиночество не предполагает движения. А Грегори Стоун временами был слишком подвижен. Иначе ни за что не оставил бы родной страны в поисках неизвестно какого будущего.
Он не выносил честолюбия в других. Но был честолюбив. Не переносил тщеславия. Но тщеславие в нем самом было неискоренимо. И все же Стоун был мечтателем. Не единственным, но одним из немногих, кто в действительности меняют лицо мира… или того кусочка земли, на котором живут.
От Маккензи он возвращался уже за полночь. Воздух, несмотря на легкий мороз, пробираясь под полы пальто, казался сырым и колючим. Конь под ним подрагивал, но бежал резво.
Дуглас жил в восточной части города. Стоун – недалеко от верфи, на окраине, в маленьком, но вполне приличном доме, который с охотой сдал ему его собственный работодатель. Речи о том, чтобы в это место привести женщину, жену, не шло. А ему, холостяку с единственным слугой, вполне подходило.
Временами он заглядывался на гавань – порт, корабельные доки, бесконечные склады, эллинги на воде – их собственной верфи. Здесь бурлила жизнь, заставляя замирать от предвкушения чего-то важного и большого. Как и море бесконечно волновало его.
Несколько мгновений Грег смотрел на воду и чувствовал, что губы расплываются в улыбке. Прилив начался. Метра два будет, не меньше. Глаза скользнули по песчаному пляжу, казавшемуся теперь почти светлым – от тысяч искр отражавшейся в волнах луны. Снова втянул носом воздух – знать бы, как пахнет она, эта луна на воде. И вдруг вздрогнул – в ту самую секунду море выплюнуло на пляж нечто темное и тяжелое. Больше, чем рыба, подвижнее, чем портовый мусор или кусок дерева. Волна, накатившая снова, подтолкнула темное пятно и потащила чуть дальше по песку, ракушкам и камням. И, наконец, оставила в покое. В это мгновение Грегори Стоун точно знал, что сейчас на берег выбросило утопленника.
Он припустил лошадь вниз, по пляжу. Слушал фырканье животного и понимал, что слышит только море. Потом спешился и уже сам побежал к телу несчастного.
К своему удивлению под светом луны Стоун разглядел юбку, торчавшую вокруг тела грубыми складками, под которыми была заметна босая ступня. Мокрая ткань блузки облепила тонкие, как у ребенка, руки. Концы простого крестьянского платка, покрывавшего узкие плечи, были перекрещены на груди и наверняка сходились узлом на спине. Темные пряди волос словно перечеркивали бледное пятно лица и змеями обвивали худую шею.
Девочка, совсем ребенок. Стоун резким движением стянул перчатки и приставил пальцы к ее тощей, как у цыпленка, шее – туда, где должна была биться жилка. И к собственному ужасу ничего не почувствовал. Сипло выдохнул. Вместе с воздухом из его рта вырвался клуб пара. Если не захлебнулась, то замерзла. Он порывисто наклонился к ней, не убирая пальцев от кожи. И опустил голову на ее грудь, надеясь почувствовать в ней дыхание.
- Ну что же ты? – прошептал он еле слышно, теряя надежду. А потом ощутил легкое подрагивание мышц ее живота. И услышал что-то похожее на всхлип. Тело ее вздрогнуло судорогой, голова запрокинулась, а из горла вырвались рваные звуки. Один, другой… И снова стало тихо.
Больше он не медлил. Умелым движением надавил на ее грудь. Сердце едва слышно трепыхалось, но все же работало. Это обнадеживало. Стащил с себя пальто, быстро, как мог, укутал и поднял с песка. Головка ее запрокинулась. И она совсем не казалась живой. Кое-как взгромоздившись с девочкой на лошадь, он что есть мочи погнал домой, чувствуя, что и сам замерзает – слишком разгоряченный для холодного декабрьского воздуха. Господи, сколько она пробыла в воде? И бог знает, чем это закончится.
В собственную дверь он колотил, прижимая ее к себе одной рукой – она совсем не стояла, но повисла на нем, так и не приходя в сознание. Мысленно молился о том, чтобы Лейтенант был дома. И желательно в трезвом виде.
Прошла целая вечность прежде, чем дверь открылась. На пороге со свечой в руке замер слуга, разглядывая хозяина и бессознательное тело, придерживаемое им, чтобы оно не упало.
- Вы же собирались к мистеру Маккензи? – удивленно спросил он.
Стоун ничего не ответил, только подхватил свою ношу и быстро вошел в дом. Не оглядываясь на Лейтенанта, он прошел в свою комнату. И уже оттуда до слуги донесся его голос:
- Живо к доктору Твиди! Скажи, утопленница. Жива пока, вероятно сильное обморожение.
- Утопленница… еще не хватало… - ворчал Лейтенант, а потом крикнул: - Виски ей дайте, чтоб она у нас не померла. Я мигом, если доктор дома.
Дверь за слугой хлопнула. И Грег еще некоторое время прислушивался к дыханию девочки. Может быть, дыхание ему только мерещилось? Этого он не знал.
Потом будто пришел в себя. Лейтенант прав, еще не хватало, чтобы бедняжка умерла в его доме! Он живо склонился к ней. Мокрая одежда, юбка местами обледенела. Пальто тоже насквозь пропиталось водой. Он стащил его и стал освобождать ее от тряпок. Нижней юбки не было. Имеющаяся была надета прямо на сорочку. Чулок не было тоже. Пуговицы блузки поддавались плохо. В конце концов, он попросту рванул ткань. Та, ветхая от стирок, легко поддалась. В тишине раздался треск. Потом он стащил и сорочку – через голову. Бледное худое костлявое тело подростка с невыраженной грудью, узким тазом и ледяными конечностями. Только ребра торчали. Да темнели соски, острые и твердые от холода. Ему отчего-то казалось, что он чувствует, как это тело покидает жизнь. Стоун быстро пробежал пальцами по ее лодыжкам и щиколоткам, пытаясь их растереть и понимая, что это бесполезно.
И, наконец, замер, только теперь увидев: от бедра куда-то за спину поднималось жуткое багровое пятно, выглядевшее еще ужаснее от контраста с почти голубоватой кожей. Нервно сглотнул. Как куклу перевернул ее на живот. Да так и оставил. Спина была исполосована то ли ремнем, то ли кнутом. Раны казались еще свежими. И это не могло сотворить с ней море или мороз.
Грег откинул с лица волосы. Решительно укрыл девушку одеялом и бросился в кухню. Благо в очаге был разведен огонь. Поставил воду. Устроил греться все полотенца, что нашел поблизости. Что еще? Виски!
Первый глоток из бутылки сделал сам. Опалил горло. Потом плеснул в кружку и вернулся в комнату. Сел на кровать, чувствуя, как та прогнулась под его тяжестью. Лучше всего было бы согреть ее собственным телом, но, Господи, должен прийти доктор!
- Эй! – позвал он ее, надеясь, что она отзовется.
В тишине было слышно лишь громкое сопение Стоуна. Потом веки ее чуть дрогнули, а губы разлепились и прошелестели что-то неразборчивое. Тогда он снова повернул ее набок и приблизил к губам кружку.
- Ну-ка, моя хорошая, - проговорил он, надеясь, что она слышит его, - давай-ка, пей…
Девушка открыла глаза, мутным бессмысленным взглядом обвела комнату и сделала глоток, резко выдохнув от огненного напитка.
- Умница, - прошептал Грегори, снова устраивая ее на подушке. – Руки-ноги чувствуешь?
Она утвердительно замычала в ответ.
- Уже легче… и понесло же тебя купаться в такую погоду…
Через мгновение он складывал вокруг нее теплые полотенца. Еще через несколько минут вернулся Лейтенант вместе с доктором.
Осмотр девушки продолжался недолго. Конечности оказались целыми и уже не были такими ледяными. Слабым голосом она ответила на несколько незначительных вопросов и почти беззвучно перенесла обработку своих ран на спине. Слезы ее оставались незаметными под опущенными веками.
- Покой, тепло, хорошее питание, - говорил доктор Твиди, собирая свои инструменты в саквояж. Потом протянул Грегу небольшой бумажный пакет. – Этот порошок дайте ей, когда проснется. После обеда загляну еще. Посмотрим, как пройдет ночь. И я снова обработаю ее спину. Шрамы, вероятно, останутся, - он бросил взгляд на девушку и добавил: - Но вы сохранили ей жизнь, Стоун.
- К утру она, верно, околела бы… - пробормотал Грег, потирая лоб и глядя на кровать. – Еще бы знать, кто такая, кому сообщить…
Сказал и тут же осекся – сообщить тому, кто сотворил с ней такое?
Доктор промолчал и кивнул на прощание. Лейтенант поплелся запирать за ним дверь.
- Завтра проснется – спросим, - проворчал слуга, снова вваливаясь в комнату. – Вам где стелить?
В доме было всего-то две спальни, гостиная служила и столовой, оставалась комната под крышей. Из нее Стоун собирался приспособить кабинет, когда наведут там порядок. Но вот уже несколько лет до этого не доходило.
- В гостиной, на диване, - буркнул Грег. – Утром сходишь на рынок, купишь молока… Сделаешь ей чаю.
Когда утром следующего дня Грегори Стоун вошел в собственную комнату, его давешняя находка уже не спала. Она лежала, натянув одеяло до самого подбородка, и рассматривала потолок. Но услыхав шаги, перевела взгляд на него. Глаза ее были грустными и лихорадочно блестели.
Несколько секунд Грег рассматривал ее с выражением беспокойства на лице. Алые пятна на щеках немного пугали – едва ли они говорили о том, что ей лучше. Здоровый румянец выглядит иначе.
- Как вы спали? – спросил он, кивнув, и взял стул, устроившись возле кровати.
Она долго глядела в его лицо, задержавшись на глазах, а потом тихо ответила:
- Хорошо. Спасибо.
- Как вы себя чувствуете? – в сущности, глупый вопрос, не задать который было бы странно – как она может себя чувствовать с исполосованной спиной, едва не утонувшая и перемерзшая?
- Хорошо. А где я?
- Не волнуйтесь, - он подбадривающе улыбнулся. – Вы в безопасности. Я – Грегори Стоун, инженер с верфи «Маккензи шипбилдинг». Я вчера нашел вас… А вы? Вы откуда? Как вас зовут, мисс?
- Меня? – она нахмурила лоб, задумавшись. – Я… я не помню, мистер Стоун.
- Не помните… - медленно повторил Грег. – Совсем ничего? Как вы очутились в море?
Девушка отвела глаза, снова нахмурилась.
- Не помню. Вы нашли меня в море?
- На берегу. Вас на моих глазах волнами вынесло на песок.
- Спасибо за вашу заботу.
Он кивнул, принимая благодарность, и тут же мотнул головой.
- Ваша спина… как вы… Очень болит?
- Нет, - быстро ответила она. – У меня ничего не болит.
- Лейтенант принесет вам поесть, - заговорил он, чтобы не молчать. – После вам надо будет выпить лекарство, которое оставил доктор. И будьте покуда в постели. Я принесу вам свой халат – ваша одежда еще не готова. Что-нибудь еще? Мне следует к кому-нибудь обратиться? Может быть, вы вспомните?
- Если я вспомню – я тут же скажу, - пробормотала она и уже громче спросила: - У вас живет настоящий лейтенант?
Грег улыбнулся, невольно гадая, сколько ей может быть лет. Четырнадцать? Пятнадцать? Явно не больше. Ей бы в куклы играть, а у нее спина в клочья и руки в мозолях – это он видел сейчас, когда она прижимала одеяло к подбородку. Нет, он не был настолько оторван от мира, чтобы не знать, как живут люди ее класса. Ничего такого, что не было бы в порядке вещей. Но жалости никто не отменял.
- Лейтенант настоящий, - доверительно сообщил он. – И ходил на самом настоящем броненосце с моим отцом, когда я был еще мальчишкой. Его разжаловали за какую-то оплошность, и он пошел к нам в дом, работать. А прозвище Лейтенант осталось.
- А кто еще у вас есть? – с любопытством спросила девушка.
Грег легко пожал плечами:
- Никого. Ну, разве только лошадь. Будете отдыхать?
Она кивнула и закрыла глаза.
Завтракать она не смогла. Выпила только немного чаю. Хотя и казалось, что ей немного лучше. Доктор, пришедший, как и обещал, после обеда, остался удовлетворен.
К ночи у безымянной находки начался сильнейший жар. Ее лихорадило так, что Грег всерьез опасался, увидит ли девочка следующий рассвет. Она металась в бреду по кровати и тихо плакала, когда задевала раны на спине. Лейтенант был послан за врачом. Твиди заставил ее выпить еще какого-то порошка. А после сказал: «Кризис! Если до утра не сгорит, то можно надеяться».
Так они и сидели, Стоун и Лейтенант, у ее постели всю ночь, меняя компрессы на лбу и чувствуя смертельную усталость. И только к утру она начала потеть – жар спадал. В комнате стоял стойкий запах пота и уксуса. Лицо девочки было бледным, на щеках все еще алели пятна лихорадки. Но она спала. Настоящим крепким сном. И тихое ее дыхание вырывалось из приоткрытого рта спокойно и размеренно.
- Отоспись и ты пока, Лейтенант, - скупо сказал Грег, надевая пальто вскоре после того, как они со слугой поели за одним столом.
- Сначала проверю, как она там, - тон слуги был озабоченным, - а после посмотрю.
- Как знаешь. Но пока время есть, пользуйся. Когда приду – не знаю.
- Ну и вы там зря времени не теряйте, - брякнул Лейтенант.
Стоун времени зря терять намерен не был. Дела было два. И оба одинаково важные.
Сперва он заехал к шефу полиции, сообщить о найденной девушке. Тот лишь одобряюще похлопал его по плечу: доктор Твиди уже повсюду разболтал о геройстве инженера с «Маккензи шипбилдинг». Добавив заодно, что девчонка была бы мертва, если бы не вовремя принятые мистером Стоуном меры по ее спасению. Свой лекарский вклад в это дело он тоже не оставил неосвещенным.
Заявку о «находке» шеф принял, но честно предупредил, что покуда ее не станут искать родные, надежды установить личность нет.
- Может быть, она что-нибудь еще вспомнит? – вежливо, для проформы спросил он.
- Вчера даже имени своего не помнила.
- В любом случае, когда она пойдет на поправку, дайте знать. Обязательно зайду переговорить с ней. Вдруг что разъяснится. Вы же никуда не выставите ее, пока она болеет.
- Господи, нет, конечно!
- Ну вот и славно, мистер Стоун.
На том и порешили.
Сразу после этого Грег отправился к Дугласу Маккензи. Следовало еще обсудить вопросы о покупке акций Джорджа Харриса. Сколько тот запросит, Грег не представлял.
- В крайнем случае, обращусь в банк за займом, - проговорил он за чашкой кофе у своего работодателя и будущего партнера. – Либо поищу, у кого ссудить сумму, которой будет недоставать.
- Харрис готов получить причитающуюся сумму в несколько платежей под долговое обязательство. У вас будет время подумать, Грегори.
- Когда вы намерены устроить встречу с нотариусом?
- После Нового года. Харрис уехал куда-то в Глостер на праздники. Кстати, Полли готовит что-то грандиозное. Вы же будете у нас?
Слово «непременно» замерло на его губах вместе с улыбкой. Он не знал, что будет сегодня вечером. Как он может ручаться за Новый год? Но упорство, с которым Дуглас тащил его в семью, иногда восхищало.
- Если тому не будет препятствий, - ответил Стоун и отпил кофе из чашки. – В грандиозности затей мисс Маккензи сомневаться не приходится, жаль пропустить. Потому я постараюсь не пропускать.
- Да уж постарайтесь, - в тоне Маккензи прорезались поучительные нотки. – Я намного старше вас, Грегори, и имею право вам советовать. Спасать заблудшие жизни и души – весьма похвально. Но…
- О чем вы? – живо отозвался Стоун, но тут же откинулся на спинку кресла. – Уже и до вас дошло?
- Что инженер Стоун с верфи Маккензи приволок в дом утопленницу? Еще бы! – расхохотался Дуглас. – Мы получили эту новость вчера к обеду. И все же… Отправьте девчонку в приют – и дело с концом.
- Я еще не решил, что с ней делать, - уклончиво ответил Грег. – Возможно, отыщется ее семья. В любом случае, она слишком больна для того, чтобы куда-то ее перевозить сейчас. Но за совет спасибо. Так и поступлю, если других возможностей разрешить эту проблему ко всеобщему удовольствию не представится.
- Твиди быстро поставит ее на ноги.
- Даже не сомневаюсь в этом. К слову, вы слыхали про эту компанию из Галифакса, которая скупает верфи по побережью? Думаю, нам имеет смысл задуматься о том же. Иначе мы не сможем конкурировать.
В вопросах бизнеса мистер Стоун разбирался крайне мало. Но прекратить вторжение Дугласа Маккензи в круг личных интересов был обязан.
- Слышал, слышал, - сердито отмахнулся судостроитель. – Об этом действительно стоит подумать, - Маккензи вскочил на ноги и принялся мерить шагами кабинет. – У них есть деньги, они дают хорошую цену за каждый мало-мальски пригодный к производству док.
Севший на излюбленного своего конька старик Дуглас был на редкость красноречив. Еще некоторое время послушав его, Грег поспешил ретироваться. Но лишь для того, чтобы столкнуться на крыльце с мисс Полли Маккензи, шествовавшей в сопровождении своей служанки в дом. Совершенно очаровательная, с ямочками, отразившимися от улыбки на нежных щечках, румяных с мороза, в изумительной меховой шапочке и пальто с лисьим воротничком, она не походила ни на свою мать, ни, тем более, на своего отца. Слишком хороша была для обоих. Общество Честера единогласно называло ее «это сокровище мисс Маккензи». И она действительно была сокровищем – все знали, какое приданое даст за ней старый Дуглас.
- Мистер Стоун, - прощебетала Полли, - вы уходите?
- К сожалению, мисс Маккензи. Дела не ждут.
- Наслышана я о ваших делах, - надула губки девушка.
- Боже! Неужели же нет человека в этом городе, который еще не знает? – рассмеялся Грег. – Девочке не больше четырнадцати лет, она не помнит своего имени, и у нее лихорадка. Будьте немного снисходительны, вы же самое доброе и милосердное создание, что я знаю, мисс Маккензи.
Она снова разулыбалась Стоуну и проговорила своим ангельским голоском:
- Эти крестьянки в любом возрасте бывают страшными притворщицами – только бы побездельничать. Пусть бы пастор Грант ею занимался. Бухта относится к его приходу.
- Обязательно подумаю над вашими словами, мисс Маккензи. Нынче у меня немало тем для размышлений. К слову, чудесно выглядите. Хорошеете с каждым днем.
Щечки ее еще сильнее зарумянились, и Полли смущенно опустила глаза.
- На новогоднем обеде у вас будет самое лучшее место. Я вас буду ждать.
- И танцы будут?
- Обязательно.
- В таком случае два вальса – мои. А лучше три. Теперь, с вашего позволения, я пойду, хоть мне и не хочется.
- До встречи, мистер Стоун, - попрощалась довольная Полли и впорхнула в дверь.
А Грегори с облегчением выдохнул. Нет, она, и в самом деле, была очень хороша собой, эта мисс Маккензи. И мужчина, если он в своем уме, не мог не увлечься ею. Увлечен был и Стоун. Но лишь до того момента, когда Полли открывала свой аккуратный пухленький ротик. Смешно. Ведь года два назад считал себя всерьез влюбленным в нее. Но тогда она была слишком молода для замужества. Теперь же, когда достаточно для него оформилась и вознамерилась заполучить в мужья мистера Стоуна, сам инженер предпочитал получать эстетическое удовольствие от созерцания ее красоты со стороны. Хотя нет-нет, а мужское играло в нем. И никакая эстетика не шла в сравнение с округлостью и изяществом отдельных ее линий, которые манили, но за прикосновение к которым пришлось бы отвечать по всей строгости. А Грегори Стоун не выносил строгости ни в одном из ее проявлений. Иначе не уехал бы из родного Бристоля, когда его едва не женили на одном из соблазнов.
На пути к дому заехал все же к пастору Гранту. Была и некая доля истины в словах семейства Маккензи. Пастор тоже посоветовал поступить по совести и отдать бедняжку в приют. У пастора в доме было шесть ртов, которые приходилось кормить. «Но лучше бы нашлась ее семья – совесть была бы успокоена», - ответил ему Грегори и распрощался.
Дом встречал его потрескиванием огня в очаге и голосом Лейтенанта из комнаты, где расположили больную.
- И вот поспорили мы, кто больше выпьет эля. Я честно выпил два галлона. А этот прохвост Чемберс, можешь себе представить, сливал под ноги. Пол-то земляной, впитывал все легко. Да я заметил. Ну, подхватил феркин да и опустил ему на голову. Голова его слабой оказалась, хрустнула малость.
Из-под одеяла сверкнули удивленным восхищением глаза.
- Вот меня и разжаловали.
- Ты еще расскажи, как тебя под суд отдали, и как мой отец тебя выручал, - хохотнул Грег, оказавшись на пороге комнаты.
- Это уже не так весело. Но вашему отцу я до конца дней своих благодарным буду, - торжественно заявил Лейтенант.
- Как наша маленькая мисс? – теперь голос инженера прозвучал мягко, обращаясь скорее к девочке, чем к слуге.
- Лучше, - ответил ему Лейтенант.
А глаза из-под одеяла согласно моргнули.
- Жар спал?
- Днем совсем не было, - продолжал рапортовать слуга. – Ночью поглядим…
- Ела?
Лейтенант помрачнел и вздохнул:
- Удалось… почти силой… заставить съесть ее кусок хлеба с молоком.
- А что с голосом? – прищурившись, спросил Грег и уперся зеленым взглядом в глаза девочки. – Пропал?
- Нет, - пискнула она.
- Уже хорошо.
- Вспомнили что-нибудь?
- Нет, - снова встрял Лейтенант. – Я уж ее расспрашивал-расспрашивал.
Улыбка с лица Стоуна стерлась, сменившись выражением тревоги.
- Тогда у меня не остается выхода, - проговорил он. – Завтра пойду в приют, которым заведует мисс Огилви. Возможно, они временно возьмут вас к себе, пока не найдется ваша семья. Разумеется, вы отправитесь туда не раньше, чем поправитесь.
- Нет, - вскрикнула девушка и приподнялась на локте. – Нет, пожалуйста, сэр. Не отдавайте меня в приют. Оставьте меня служанкой. Я все-все буду делать, что скажете. Только не отдавайте!
- И правда, мистер Стоун, - вторил ей Лейтенант. – Пусть остается. Будет мне на кухне помогать, а?
Грег переводил взгляд с одного на другую. Одеяло соскользнуло с плеча девочки, обнажив костлявую ключицу и кончик багровой полоски на коже. Как это он накануне не сразу заметил, когда раздевал ее? Конечно, он был занят мыслями о том, насколько она замерзла, но все же… Взгляд его вернулся к ее худому изможденному лицу. Тусклые волосы неопределенного цвета превратились в гнездо – Лейтенант не догадался дать ей расческу. И она не попросила. Впрочем, все еще оставалась слаба.
- Но вы же понимаете, что неприлично девушке жить в доме с двумя свободными мужчинами, - предпринял он еще одну попытку самому себе доказать, почему отвезти ее в приют будет правильно.
- Я буду работать, - настаивала она. – Всего лишь служанка в доме. Что такого…
Действительно, как объяснить «что такого» подобному созданию, выловленному, как русалка, из моря? Что удивительного, что ей не ведомы никакие правила? Морские создания, даже с исполосованной кожей, все воспринимают просто. Всего лишь служанка в доме.
- Но это вам в спину будут болтать, а не мне. Завтра же поговорю с мисс Огилви.
- Нет, сэр, пожалуйста, - со слезами в голосе проголосила девушка и просительно посмотрела на слугу. – Мистер Лейтенант…
- Мистер Стоун, - хмуро отозвался тот.
Грегори хмыкнул и направился вон из комнаты. Однако на пороге остановился, и что-то заставило его обернуться. Пристальный взгляд его изумрудных глаз сделался почти обиженным, но если присмотреться, в них появилось странное облегчение, будто бы он, наконец, делает то, что ему по душе.
- Если она в состоянии поджарить бекон, не спалив его, пусть остается при кухне, - строго сказал он.
- Вот видишь, Эйда, – радостно ухмыльнулся Лейтенант, – ты остаешься!
- Эйда? – переспросил Грег и глянул на девочку под одеялом.
- Эйда, - подтвердил слуга и мечтательно добавил: – Была у меня когда-то девчонка в Ливерпуле. Эйда… Аделаида, значит… Хорошая была девчонка, веселая и с характером. Я решил, вашей находке подойдет.
- Ну, значит, Эйда, - пожал плечами Грег и, едва сдерживая улыбку, вышел из комнаты.