Любовь её - химера?

Нет, я со­вер­ши­ла боль­шую ошиб­ку, ког­да при­няла по­мощь это­го бе­зум­ца. Прав был Де­мет­ри­ос, пре­дос­те­регая ме­ня. Иг­на­сио аб­со­лют­но нес­держан­ный че­ловек, ко­торый не зна­ет ме­ры сво­им страс­тям, ко­торы­ми он ве­дом. Зря я не при­няла всерь­ёз это пре­дос­те­реже­ние.

Сей­час я бро­дила по ком­на­те, бо­ясь вый­ти за по­рог. Иг­на­сио пе­рес­тал уп­ра­шивать ме­ня, си­дя у мо­ей две­ри. Единс­твен­ный звук, ко­торый я слы­шала, это ше­лест чёр­но­го платья, ко­торое я на­дела по­верх ниж­не­го се­рого.

Выг­ля­дела я не луч­шим об­ра­зом. Зап­ла­кан­ная, с рас­трё­пан­ны­ми во­лоса­ми, уже ус­певши­ми вы­сох­нуть. Нас­чёт сса­дины на вис­ке мож­но ска­зать, что я умуд­ри­лась по­ранить­ся об угол сто­ла. А вот что сов­рать по по­воду сле­дов на шее? Приш­лось мне мас­ки­ровать их ши­рокой чёр­ной лен­той, за­вязав кон­цы бан­ти­ком. По­лучи­лось очень ми­ло.

В слож­ную си­ту­ацию я по­пала. И об­ви­нять ни­кого, кро­ме се­бя, не мо­гу. Де­мет­ри­осу то­же не по­жалу­ешь­ся. Я опа­салась за его жизнь, за жиз­ни Эс­те­бана и Са­мии. Не­из­вес­тно, ка­кую бы тог­да под­лость мо­нах им учи­нил. Ме­ня же он по­пытал­ся се­год­ня убить. Что ему ме­ша­ет по­кусить­ся на дру­гих?

Так что жа­ловать­ся Де­мет­ри­осу мне нель­зя. Не при­веди Бог, он с друзь­ями пос­тра­да­ет от рук мо­наха! Дом И­еро­нимы с Ма­рино Иг­на­сио та­ки под­жёг.

Кто даст мне га­ран­тию, что то же са­мое не пос­тигнет дом Де­мет­ри­оса?

Сей­час я ос­тро ощу­щала свою бес­по­мощ­ность пе­ред этим че­лове­ком. Нес­мотря на то, что мне всег­да го­товы прий­ти на по­мощь Де­мет­ри­ос и Эс­те­бан, я бы­ла оди­нока. Ря­дом со мной ни­кого не бы­ло, у ко­го бы мож­но бы­ло ис­кать по­мощи и под­дер­жки, что­бы это ос­та­лось без пос­ледс­твий для по­мощ­ни­ка. Кь­яра мне ни­чем не мо­жет по­мочь, Ха­тун то­же нет ря­дом.

Па­па боль­ше ни­ког­да не за­горо­дит ме­ня от обид­чи­ка, не возь­мёт на ру­ки и не приж­мёт к гру­ди. Он всег­да так де­лал, ког­да я бы­ла ре­бён­ком и ме­ня пос­то­ян­но за­дира­ла И­еро­нима, цеп­ля­ясь к мо­ему чёр­но­му цве­ту во­лос и об­зы­вая цы­ган­кой! Па­па всег­да на­ходил на неё уп­ра­ву. Но это вре­мя прош­ло. В са­мом де­ле, не вос­ста­нет же па­па из мёр­твых, по­кинув цер­ковь Ор сан Ми­келе, от­бро­сив в сто­рону пли­ты, что­бы явить­ся в особ­няк Де­мет­ри­оса и при­душить то­го по­дон­ка, ко­торый пос­мел под­нять ру­ку на его дочь? Ми­лый па­поч­ка, Фран­ческо Бель­тра­ми, ес­ли бы ты толь­ко был жив… Я бы от­да­ла то нем­но­гое здо­ровье, ко­торое есть у ме­ня, да­же по­лови­ну сво­их от­пу­щен­ных лет жиз­ни, толь­ко бы те­бя ожи­вить… Но мне по­ра пе­рес­тать меч­тать о не­воз­можном… От­ца мне уже нич­то не вер­нёт. Но это не зна­чит, что я бы не ис­черпа­ла все средс­тва, что­бы на­казать ви­нов­ных в его ги­бели.

Ря­дом со мной не бы­ло мо­ей ми­лой и доб­рой нас­тавни­цы Ле­онар­ды. Уж она бы точ­но Иг­на­сио ру­ки-но­ги отор­ва­ла, вмес­те с го­ловой, за то, что он ос­ме­лил­ся ме­ня бить и то­пить в ван­не. Да она бы ему гла­за вы­цара­пала, на мес­те за­копа­ла!

Ле­онар­да лю­била ме­ня, как род­ную дочь, хоть и бы­ла ко мне стро­га, не да­вала поб­ла­жек. Ког­да мне бы­ло боль­но или пло­хо в детс­тве, я всег­да мог­ла прий­ти к ней, поп­ла­кать у неё на ру­ках, уро­нив го­лову ей на пле­чо. У Ле­онар­ды всег­да на­ходи­лись для ме­ня нуж­ные сло­ва, что­бы уте­шить. Пом­ню, она уса­дит ме­ня на кро­вать, дос­та­нет кни­гу ска­зок из шка­фа, а по­том и при­сядет ря­дом со мной, при­жав к се­бе с ма­терин­ской неж­ностью. Всег­да ста­нови­лось лег­че.

Ле­онар­да пом­нит, сколь­ко я дос­тавля­ла ей хло­пот в по­ру сво­его детс­тва…

Она всег­да се­това­ла, что я ве­ду се­бя, как маль­чиш­ка-сор­ва­нец с улиц Фло­рен­ции, но не как де­воч­ка из ува­жа­емой семьи. Каж­дый день Ле­онар­да оде­вала ме­ня в на­ряд­ные платья и ту­фель­ки, зап­ле­тала мне все­воз­можные при­чёс­ки, ка­кие толь­ко уме­ла. А по­том тво­рилось нас­то­ящее, на её взгляд, свя­тотатс­тво, с мо­ей сто­роны. Я, по­ка ник­то не ви­дит, убе­гала из до­ма, прих­ва­тив прип­ря­тан­ную маль­чи­шес­кую одеж­ду. Рас­пле­тала муд­рё­ную ко­рону на го­лове из кос, что­бы дать сво­боду во­лосам. Заш­вы­рива­ла ку­да по­даль­ше свои но­вень­кие ту­фель­ки и пе­ре­оде­валась в ук­ромном мес­те маль­чиш­кой. Мне дос­тавля­ло ка­кое-то осо­бое удо­воль­ствие бе­гать бо­сой с маль­чиш­ка­ми по ули­цам Фло­рен­ции, ны­рять в ре­ку Ар­но с мос­та Пон­те Век­кио. Ла­зить по кры­шам до­мов и цер­квей. Вы­зывать не­доволь­ство чван­ли­вой И­еро­нимы!..

Она чуть ли не баг­ро­вела от злос­ти, ког­да я па­роди­рова­ла на лю­дях её ма­неру раз­го­вора и по­ход­ку, её ма­неру злить­ся. Лю­ди сме­ялись то­му, как я точ­но выс­ме­иваю тёт­ку. А по­том я убе­гала от разъ­ярён­ной И­еро­нимы и пря­талась в со­боре Сан­та-Ма­рия дель Фь­оре или у Кь­яры Аль­биц­ци.

Ха­тун бы­ла в ужа­се, мяг­ко го­воря, от мо­их про­делок, от ко­торых всег­да стре­милась ме­ня удер­жать. Но ес­ли я уж что ре­шила, так это из ме­ня ни­какой пал­кой не выбь­ешь.

Да, та­ков был мой вто­рой мир, мои ма­лень­кие ра­дос­ти…

Я всег­да при­ходи­ла до­мой вся в до­рож­ной пы­ли и гря­зи, с раз­би­тыми ко­лен­ка­ми и лок­тя­ми. От при­чёс­ки, сде­лан­ной ут­ром Ле­онар­дой, не ос­та­валось и сле­да. Я веч­но при­ходи­ла рас­трё­пан­ная.