Незаменимая

После обеда мы отправились в парк, разбитый перед парадным входом в дом. Там предки Ольгерда и тети Лигии посадили плакучие ивы, далее – кипарисы и кусты для стрижки фигур, а потом шли клены. Не рядами, а вразброс. Только несколько аллей намечались в парке: одна вела от центрального входа до ворот, другая – к конюшне, а третья – в сад. Я любила гулять там, особенно сейчас, когда ветки яблонь гнулись под тяжестью поспевающих плодов. Пряный аромат кружил голову, возвращал в детство, когда мы с сестрой из озорства лазили в городскую оранжерею – воровать яблоки и рвать цветы. Но тетя Лигия предложила пройтись не по саду, а по парку – здесь для ее больных ног установили скамейки.

Мы двигались по центральной аллее. Солнце уже скрылось за серыми облаками, зато появился ветер. Налетел, дергая меня за подол и трепля волосы, выбивавшиеся из-под золотистой шляпки с атласной летной. Шли мы медленно – тете Лигии после долгой езды в экипаже было тяжело передвигать ноги. С одной стороны ее поддерживала трость, с другой – я. Обычно тетушка предпочитала вздремнуть после обеда, но в этот раз сделала исключение. Ради меня – чтобы выслушать и помочь советом. И я ждала этого совета, ждала, когда же мы, наконец, доберемся до рядов окрашенных в синий скамеек. Несколько раз тетя со смехом осаживала меня – видимо, я слишком резво тащила ее вперед.

Наконец, мы миновали ряды кленов и аккуратно подстриженных кустов. Добравшись до скамейки, тетя Лигия с кряхтением уселась на нее, поставила перед собой трость и положила на нее ладони. Садиться я не стала – встала рядом, тоже прикрыла глаза и подставила лицо ветру.

- Ну, милая, теперь говори, что мой Ольгуша натворил в мое отсутствие.

Тетя Лигия ждала, и я не стала ее томить – рассказала всё, что накопилось в душе. Не только со дня ее отъезда, а с самого начала, когда после похорон Бригит я поняла, какую ошибку совершила! Слова лились без остановки, перемежаясь только всхлипами и кашлем. Заставь меня кто-нибудь сейчас замолчать – я не смогла бы. И чем дольше говорила, тем легче становилось на сердце. Казалось, не тете Лигии изливала его, а сновавшему в волосах ветру. А тетя – лишь случайный свидетель моей исповеди. Да и слышала ли она? Сидела с прикрытыми веками со склоненной к груди головой. Может, задремала после тяжелой дороги под мой заунывный монолог?

Я рассказала всё, только про обеденную перепалку утаила. Повисла тишина. Лишь клекот фазанов, перебегавших от одного дерева к другому, доносился до нас издалека, да слышалось фырканье лошадей из конюшни. Я почти уверилась, что тетя спала, и хотела присесть рядом с ней – не бросать же ее одну посреди парка? Но тут она подняла голову и заговорила.

- Что ж, милая. Ты же понимаешь, Ольгуше нужно время. Он не просто любил твою сестру – жил ею, дышал. Всё на моих глазах! А тут – такое горе… Были бы вы похожи – одно дело. Но ведь про вас и не скажешь, что родные!

Это была правда. Биргит была худенькая, голубоглазая, со светлыми пушистыми волосами. Если сравнивать с энергиями Ахаюро – она была бы воздухом. Я же – землей. Высокая, не полная, но крепкая, с пышной грудью, которую не удавалось утянуть никакими корсетами. А уж в простом платье она и вовсе бесстыдно торчала у меня перед носом. Темно-карие глаза и тяжелые черные волосы дополняли портрет.

- Я же не прошу его любить меня, - произнесла, и почувствовала мольбу в голосе. – Просто помочь. Если бы он шел мне навстречу, насколько легче было бы выполнить обещание!

Я прижала руки к груди. Тетя Лигия снова замолчала, только шевелила губами, будто шепталась сама с собой. Или - тоже с ветром? Я отвернулась, стараясь ей не мешать. И без того вывалила, если вдуматься, на чужого человека ворох страданий.

- Вы же были дружны. Помнишь?

Это правда. Поначалу мы с Ольгердом держались рядом, как могли – утешали друг друга. Тогда я еще не понимала, на что согласилась. Просто видела перед собой бледное лицо Биргит, слышала ее прерывающийся хрипами тонкий голос, и думать не могла, чтобы предать сестру… Но всё кончилось, стоило оказаться в этих стенах!

- Тогда какую на нас только грязь не лили, тетушка, - сказала, снова погружаясь в воспоминания. Пересуды и насмешки тоже не давали раскиснуть тогда и пойти на попятную. Ведь это же надо – объявить о помолвке прямо над гробом жены и сестры! Мало кто из нашего окружения понял истинную причину такой поспешности. - Что только не придумывали – и про него, как веселого вдовца, и про меня, как синий чулок!

- Да?! – Тетя Лигия удивленно вскинула брови, а потом протянула задумчиво. - Да-а… Что же мне, местных кумушек опять подговорить чесать об вас языки, чтобы Ольгуша к тебе прикипел?

- Лучше не надо! - я старалась сказать спокойно, но голос все равно дрогнул, срываясь на крик. Еще одну волну тошнотворных сплетен я бы не выдержала. Уж лучше продолжать бродить тенью по аллеям парка и пустым коридорам!

- Ветта, ты славная девочка, но пока этого мало. Будь решительнее, и он не сможет отвернуться. У тебя же всё есть для этого!

О чем она говорила? Не понятно! Что такого я могла предложить Ольгерду? Любовь? Нет, мое сердце было пусто и так же холодно, как его взгляды. Помощь в делах? Он прекрасно справлялся и без меня, да и не одарила меня природа и энергии Ахаюро ни деловой хваткой, ни расчетливым умом. Богатство? И тут мимо. Моя семья уступали их роду Партенн и по знатности и по капиталу. Именно поэтому когда-то Биргит изнывала слезами, не веря в счастливый конец своего романа.