Топь

Ольга посмотрела на часы – минутная стрелка прилипла к циферблату, не в силах доползти до вешки «двенадцать». Какой смысл устанавливать распорядок дня с подъёмом в пять, если до часов посещений всё равно заняться особо нечем? Логунова со вздохом откинулась на подушки, без особого интереса потыкала вкладки на казенном планшете – тут не было недостатка в доступных сегментах Сети, но океан свободного времени быстро вызвал чувство пресыщения дармовой информацией.

Она отложила планшет и уставилась в окно: пейзаж походил на картинку с праздничной открытки – блестел широкий язык ледника, сползавший в густо-зелёную долину, даль тонула в солнечной дымке. К отрогам гор лепился целый город: нетающие ледники обеспечивали этой области дзеты, примерно соответствовавшей Западной Стене Сибирского Архипелага на альфе, ежегодный приток ценителей горнолыжных курортов. Тут даже больнички оказались что надо: Логунова и представить не могла, что по отметке общей бесплатной страховки на жетоне возможен такой сервис. Определённо, стоило оставаться в сознании, чтобы увидеть физиономии операторов контура и встречающих от агентства, когда вместо автобуса-батончика с новой порцией туристов они получили пятерых ушлёпков разной степени окровавленности…

В коридоре послышались знакомые шаги: одни широкие, но лёгкие, другие торопливые и беспечно подпрыгивающие. Ольга досадливо поморщилась, согнув и разогнув здоровую ногу в колене – когда теперь она сможет нормально ходить?

– Хей, Рыжая! – в палату, бедром толкнув неплотно закрытую дверь, вломилась малолетка. За ней мялся Дьячков. – А мы думали, тебя тут врачи-вредители погубили!

Ольга фыркнула. Каждодневное приветствие Оксаны уже перестало задевать.

Дьячков с грохотом пододвинул стул, уселся на него верхом, сложив руки на спинке, а Свидригайло бухнулась на кровать Ольги.

– Божечка Триединый, опять ты за своё? Ты ж знаешь, я на эти ужасы смотреть спокойно не могу! – воскликнула она, набрасывая простыню на ноги Ольге.

– А я как будто могу, – проворчала Логунова.

– Ну, ты уже привыкла, наверное, ага?

Ольга потупила взгляд и молча разгладила ладонью складки на простыне.

Привыкнет ли она когда-нибудь? В первый день после событий на лямбде, когда анаболический дурман развеялся, и Ольга увидела, что с ней сделали, казалось, что никогда. Никогда не привыкнет, никогда не смирится. Провывшись в полном бессилии, впав в безразличное забытьё и не обращая внимания, что с ней делали врачи, на второй день (или это был третий?) Ольга уже рассматривала себя с холодным любопытством. Левую руку ампутировали целиком, выскребли даже плечевой сустав – подозрительные чёрные пятна от объятий ледяных змей оказались банальной гангреной. Ноге повезло чуть больше, если это, конечно, можно было отнести к «повезло» – оттяпали только по колено. Бедренную кость сращивали дедовским методом, но, как подозревала Ольга, дедовской метод взашей подгоняли какими-то современными разработками – уже спустя две недели отёк спал, гипс болтался, а кожа под ним зудела как проклятая.

– Эй, мы тебе мандаринок принесли, – вывела Ольгу из раздумий Свидригайло.

Логунова вздохнула. Оксана оказалась жертвой широко распространённого заблуждения, что на подходам к любой больничке сидит вахтёрша, зорко следящая, есть ли у посетителей пакет с цитрусовыми.

– У меня аллергия на мандарины, – в который раз повторила Ольга.

Она знала, что все её доводы уйдут впустую – некоторые бытовые народные верования не переломить.

– Тогда манги! Вон, Гаврюша тебе с завтрака мангу заначил, – Оксана пихнула Дьячкова в бок.

Тот встрепенулся и стал рыться в шуршащем пакете. Шуршал он раздражающе долго – видимо, одинокое манго было окружено и взято в плен колонией диких мандаринов. Наконец, Дьячков извлёк оранжевый фрукт на свет божий и ножом разметил на нём сеточку надрезов. По палате поплыл свежий еловый запах.

– У меня и на манги аллергия…

– Кошмар, Рыжая! Как ты ещё кони не двинула с такими запросами к жизни? – искренне изумилась Оксана, запихивая в рот кусок фрукта.

– Твоими молитвами, – проворчала Ольга, садясь прямее и потягиваясь. Спайки полимера на левом боку слегка тянули. Ольга всё ещё неосознанно напрягалась и ждала вспышек боли, но полимерное покрытие, которым заменили участки то ли обгорелой, то ли обмороженной кожи, не содержало болевых рецепторов. – Вас серьёзно мангами кормят в этом буржуйском гнезде?

Гавриил и Оксана радостно покивали, не переставая жевать.

– Обалдеть.

Рядовые неплохо устроились на дзете. Несанкционированный межпространственный переход, минуя узловые контура альфы, вызвал ту ещё социальную истерию, грозившую перерасти в крупный межплановый скандал. Уцелевшие на лямбде ждали худшего, но власти дзеты неожиданно оказались на их стороне, выделив пострадавшим неслыханные суммы на реабилитацию. Ольга догадывалась, что гуманность тут и рядом не лежала, а в деле замешана политика – богатая и относительно независимая дзета почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы открыто очернить альфу, пославшую своих граждан пройти через ад лямбды.

Как бы то ни было, дипломатические войны не тревожили их троих. Свидригайло с Дьячковым окунулись в туристическую жизнь (оба утверждали, что это им настоятельно советовал психолог, и по-другому пост-травматический синдром не лечится), а Ольгу споро готовили к бионическому протезированию. Молоденький хирург забегал почти каждый день показать весёлые картинки, на каком этапе идёт печать из металлического порошка её новых костей, и как бодро растут на временном каркасе полупрозрачные химические мышцы. Впрочем, Ольга, чей цинизм по понятным причинам достиг небывалого уровня, на счёт симпатий персонала тоже не питала особых иллюзий. Её случай был редкий и сложный, и дзетовский киберхирургический гений и тут надеялся с громкой шумихой обскакать альфа-Пространство.