Топь

Троих замыкающих оставили караулить у лестницы на последний, восьмой уровень. Силин поднимался первым, им прикрывались сапёр и его напарник. Наверху было существенно темнее, чем на нижних уровнях вышки – свет лился только из застеклённой двери операторской.

Джеретто будто знал, что они придут. Его расслабленный силуэт угадывался чуть левее, у края площадки. Фёдор видел, как он щелчком послал сигарету вниз – красный огонёк метеором прочертил темноту и исчез.

– Господа?

– Мы уходим прямо сейчас, и ты не будешь нам мешать, нелюдь. Он, – тычок дулом автомата в сторону Силина, – вобьёт нужные настройки.

Фёдору показалось, что куратор «Олдвэя» усмехнулся.

– Полагаете, монстры явятся нас выбивать? Я вас огорчу: они не придут.

Ветер гудел между балками, леденил руки. Силина трясло мелкой дрожью от пробирающего сырого холода и волнения. Где-то внизу оглушительно щёлкнуло. Свет, лившийся из лестничного проёма за их спинами, погас. Уровнем ниже дозорные разразились изумлённой матершиной, породившей гулкое эхо в сгустившейся тишине. Фёдор заметил, как народные волеизъявители обменялись недоумёнными взглядами. Джеретто даже не шевельнулся, кажется, он продолжал изучать всех троих с искренним любопытством.

– Это твоих рук дело, нелюдь? Или ты заодно с тварями? – у напарника комвзвода начали сдавать нервы, и он неосознанно подался вперёд.

Контур не отрубился, автоматически переподключившись к резервному источнику энергии. Монотонно запищал датчик перезагрузки системы, ему в такт зажигались и гасли красные индикаторы на внешней раме, подобно стае лениво жмурящих глаза демонов.

– Вы слышали историю о Контрольном Хомяке номер три? – дружелюбно спросил Джеретто, почти неуловимо сдвигаясь с места.

Хлопнуло два раза. Сапёр, державший Силина на мушке, завалился назад. Чуть дальше рухнул его напарник. Крошечные алые сердца контура продолжали биться в том же ритме, что и секунду назад.

– Если есть хомяки под номерами один, два и четыре, не обязательно подозревать существование хомяка номер три, – сказал Джет, отлипнув от балки и убирая пистолет.

Трясущейся рукой Фёдор оттёр с лица ещё тёплые капли мозгового вещества. Он не понял, когда куратор оказался рядом. Сейчас нелюдь был как никогда похож на чуткого зверя. Уровнем ниже раздавались какие-то бессвязные вопли, звякнуло рикошетом, хлестнуло очередью.

– Видишь, Федя, что бы ты им не наплёл, косная масса всё поймёт по-своему, – прошипел Джеретто, обшаривая подсумки павших сапёров. – Трусливые животные, для которых порядок – пустой звук, если речь идёт о спасении шкуры.

– Уходим прямо сейчас? – придушенно пискнул стажёр.

Нелюдь прищурил звериные глаза. Силин бы не особо удивился, если бы начальник ощерился, показав белые гладкие клыки. Перестрелка внизу не утихала, из квадрата лестничного проёма выплёскивалось кислое дымное молоко, подсвеченные алым сиянием аварийки. С оглушительным хлопком оттуда же вырвалось облако бетонной пыли.

– О, за гранаты взялись, – Джеретто отбросил смятую сигаретную пачку в угол платформы. – Тупые твари останутся здесь, пока эта отвратительная паника не уйдёт, вернув им человеческий облик. И я прослежу за этим. Мы держим последний рубеж, чтобы безумие не просочилось в Метрополию, Силин.

Фёдор осторожно поднял автомат, проверил предохранитель с каким-то спокойным любопытством. Ледяной металл оттягивал руки невероятной тяжестью. Тянущая пустота ширилась под солнечным сплетением, пульсирующий ком боли наливался за лобной костью.

– Чего застыл, Силин? Как первый год в колониях, ей-богу, – нелюдь отвернулся, рассовывая запасные рожки по карманам куртки.