Страница 35 из 71
– Чутка совсем деформировалась, но нагрелась, – еле слышно сказал он. – Не достанут.
Кондратий отвернулся от стажёра, встретившись взглядом с грустными глазами солдатика, чью фамилию он, разумеется, не помнил. Скверно: он ещё даже не запомнил, как кого звать, а они уже начали мереть со страшной силой. Что ещё более скверно: это всё, что осталось от одной из групп. Мокрый с ног до головы паренёк, шатающийся под весом полубессознательной рыжей девицы, которую Велесов отправил на усиление вниз. Если у девчонки травмы позвоночника – ей конец, мимолётно подумал Паршин, который даже на своём условно противоположном от медицины полюсе полагал, что не должно таскать пострадавших с перебитым хребтом как девиц с обложек бульварного чтива.
От этих двоих капала на полированный металл подкрашенная розовым прозрачная болотная вода. Тросы лифта отвратительно взвизгивали через равные промежутки времени – какие-то секунды, которые растягивались, как перегретый металл. Когда шум мотора стих, Кондратий чуть вслух не вознёс хвалу Триаде и с грохотом откатил по полозьям створку лифта.
На такой высоте через каркас внутрь вышки всё ещё добивали лучи заходящего солнца. Выстрелы отсюда слышались не громче новогодних фейерверков во дворе спального квартала.
– Сюда, – коротко бросил Паршин, сворачивая налево.
Получив сведения от второй оставшейся внизу группы, Велесов поручил Кондратию забрать раненых, а сам бросился на нижние уровни, наводить порядок. Паршин оставил подготовку медотсека на Свидригайло и горячо надеялся, что суетливая девица окажется ещё и достаточно толковой и найдёт хотя бы бинты. В отдалении он слышал только тяжёлые шаги солдатика – судя по всему, стажёр Силин с ними за компанию не потащился. Ну и ладно. Контурщик подчиняется своему куратору, и пользы будет больше, если они сообразят, как убраться отсюда как можно быстрее.
В крошечном медотсеке было натоплено так, что с непривычки прошибал пот. В остальном, кроме выкручивания обогревателей на максимум, Свидригайло не подвела. Она, конечно, слегка изменилась в лице, наблюдая, как потрёпанную Рыжую осторожно сгружают на койку, но быстро совладала с собой, без пререканий выставила Гавриила за дверь с заданием охранять и сунула в руки Кондратию бутылочку с неимоверно вонючим бирюзовым антисептиком. То ли под деловитостью Оксана скрывала страх, то ли за их отсутствие успела зачесть какой-нибудь обучающий планшет, Кондратий так и не смог понять.
Растерев между пальцами желеобразные остатки геля, Паршин на всякий случай протёр лезвие выкидного ножа. Ничтоже сумняшеся, кандидат наук решил начать с той проблемы, от которой было больше крови. Со всей возможной аккуратностью он принялся разрезать рукав куртки Логуновой. Мокрая ткань подавалась плохо, неохотно отлипала от руки как почерневшая банановая кожура. Кожа кое-где пошла красными обесшкуренными пятнами, набухшими от воды. Борясь с откуда-то взявшимся тремором в руках, Кондратий салфетками промокнул плечо Рыжей. Взгляд нет-нет, да цеплялся за белое на фоне ярко-алой раны. Плечевой сустав выглядел синеватым и опухшим.
– Вывих с открытым переломом и ожоги. Поздравляю, это комбо, – сипло прокомментировал Кондратий, глотнув кипячёной воды, которую ему подсунула Оксана, чтобы промыть ожоги и смыть кровь. – Накладывай жгут, Свидригайло, – он горячо надеялся, что деятельный вид его помощницы обуславливался всё-таки какой-нибудь прочитанной методичкой, а не шоковым состоянием. – И время запомни. А лучше запиши.
Глаза Рыжей были открыты – зеленовато-синие, казавшиеся очень яркими из-за суженных зрачков и бледной кожи. Правда, Паршин был не уверен, в сознании ли она – он предполагал и такое развитие событий, что активное вещество для её контрольной группы могло заглушить болевые импульсы и вообще притупить отклик на внешние раздражители. Логунова смотрела в потолок и молчала, как проклятая, во время всей процедуры. Только когда её плечо, зафиксированное лангеткой, перемотанное чистым бинтом поверх раны, оставили, наконец, в покое, она позволила себе еле слышный свистящий выдох. Паршину выдох показался слишком уж напоминающим бранное слово, но он так и не понял, кому оно предназначалось – порождениям болот, доморощенным врачам или ситуации в целом.
Нога вид имела не такой скверный – по крайней мере, обошлось без торчащих костей, но выше колена стремительно отекала. Копаясь в заветном саквояже в поисках чистого анальгетика без примесей убойных нейролептических коктейлей, Кондратий размышлял, какой же силой должна обладать тварь, чтобы сломать человеку бедренную кость, и как это понижает их общие шансы дотянуть хотя бы до утра. За прозрачными дверцами настенного шкафа тонко зазвенели склянки лабораторной посуды. Подошвами ботинок Паршин ощутил прошедшую по вышке дрожь и поймал обеспокоенный взгляд Свидригайло.
– Опять что-то рвануло внизу? – шёпотом произнесла она.