Топь

Рикошет выбил из перил искры, и Морозов в ужасе отдёрнул руку. Пальцы, к счастью, оказались целы. Он так обрадовался этому чудесному событию, что не заметил следующей ступеньки. Нога соскользнула, и колено с противным хрустом встретилось с металлом лестницы так, что аж в глазах защипало. Толик неуклюже взмахнул руками, и приложился о ступени ещё и лицом. Автомат ударил по рёбрам. На одну ужасную секунду Толику показалось, что кто-то из сослуживцев успел его догнать и вломить за бегство. Между чёрными арматуринами ступенек виднелся далёкий клочок песка с островками прошлогоднего сухостоя. Пострадав пару секунд, слизывая кровь с разбитой губы вперемешку с солоноватым потом, Морозов решительным низким стартом бросился дальше покорять пролёт. Где-то ниже балки звенели от случайных выстрелов, но Морозов усилием воли запретил себе оборачиваться. Взгляд и так цеплялся за чёрные тени, измаравшие оранжевый горизонт.

Это пойдёт за ним, когда расправится со всеми, кто остался внизу. Лестница трясётся и вибрирует от каждого шага. Он хотел их предупредить, что нельзя доверять тому, что вернулось из болота, и не успел. Не успел! Пролёт, занесло на повороте – да с такой силой, что чувствуется, как локоть подался на инерции из суставной сумки. Разве бы они послушали его? Ещё пролёт, выход на уровень. Сюда? Инстинкты гонят вверх, кричат оставить между собой и этим как можно большее расстояние. Но нижние уровни самые обширные, на них легче всего спрятаться. Да, нужно спрятаться, переждать.

Он метнулся в затемнённый аквариум бетонного пустыря нижнего уровня. Под ногами, как вешки разметки беговой дорожки, мелькали полустёртые жёлтые линии и цифры. Все вокруг как провалились. Толик остановился у лифта. Отчаянный вопль «есть здесь кто?!», который заставил бы гулять эхо в служебных коридорах вышки, оборвался на первом же слоге, выродился в жалкий сип. Снаружи всё стихло: не слышалось ни пальбы, ни взрывов. Эта штука уже шла сюда.

Крадучись, Морозов скользнул в боковой коридор, отчаянно дёргая все встречавшиеся на пути двери, и ввалился в первое попавшееся открытое помещение. Темнота внутри вызвала звериный приступ паники. Да что бы он вообще смог сделать, кроме как спрятаться? Толик забился за аппаратуру в углу клетушки и старался дышать редко и неглубоко. Остальные только издевались и не верили ему, а вышло, что он-то и оказался прав. От бетона шёл могильный холод.

Что-то стекало по лбу, щекотало висок и легко преодолевало полосу препятствия в виде белёсых толикиных бровей. Морозов рассеянно провёл по лицу. В неверном свете, льющимся из щёлочки приоткрытой двери, ладонь казалась выпачканной чёрным. Наверное, задело осколком. Странно, что он не чувствует боли. Голова казалась лёгкой и пустой, как комната с открытыми настежь окнами. Они были правы – только каркать он и умеет. Теперь они все умерли, а он ничего не смог сделать.

Не все! Остов вышки снова наполнился хлопками выстрелов, умножил их, дробя эхом в металлических коридорах. Морозов понятия не имел, откуда взялась эта уверенность – но это была не тварь из болот. Это не тот, тот поднимается выше, ищет остальных. Толик поразмышлял мгновение над вспышками собственной интуиции, ёрзая на холодном полу. Да, это же логично. Звучащие выстрелы… как бы это охарактеризовать… осмысленные? Тварь освоила только стрельбу очередями от бедра, на большее её куцего умишка не хватило. Умишка низкоорганизованного, захватившего себе тело, но не память. Толик озадаченно пососал выпачканную в крови руку. Что это за слово такое вообще? Он не помнил, откуда ему было известно это понятие, оно крутилось и выворачивалось из памяти вёрткой рыбёшкой, не давая себя ухватить.

Как долго стреляют… чёрные столбы мазнули по сознанию кистью, вытащенной из банки с грязной водой. В прошлый раз было так же. Сначала появились эти штуки на горизонте, а потом пришла бесформенная дрянь. Много малых. Уже пришли. Морозов инстинктивно погладил автомат. Вставай! Вскочив на ноги, Морозов потоптался в тесном закутке, чувствуя себя довольно глупо. Он же хотел тихо пересидеть? Нет! Толик потёр затылок. Пальцы покалывала проклюнувшаяся поросль. Его макушка не гладкая, как бильярдный шар – ясное дело, на героя боевика он не годится. Триада, какая идиотская мысль… «Ты всё равно станешь героем!» – непреклонно заявила то ли интуиция, то ли не вовремя обострившаяся от поганых колёс шиза.