Страница 2 из 71
Логунова Ольга, семнадцатилетняя уроженка Лос-Архангелоса, украдкой лизнула саднившие костяшки пальцев, обняла руками колени и с раздражением сдула падавшую на глаза рыжую прядь. Выкрашенная казенным тошнотворно зелёным цветом стена холодила спину через тонкую ткань джемпера. Эти свиньи даже куртку у неё отобрали. Справа в плечо впивались холодные сантиметровые прутья клетки. Тем не менее, угол был не лишён своеобразного очарования. Он создавал иллюзию маленькой защищённой с двух сторон крепости.
Когда их только зашвырнули сюда, Ольга быстро смекнула, что к чему, рявкнула на кучу тряпья, бывшее прежней обитательницей угла, после чего стала полноправной его хозяйкой. С рослой широкоплечей девицей с перекошенной от злости физиономией почётные обитатели обезьянника предпочли не связываться.
Куча тряпья, показав на мгновение, как рак-отшельник, патриотически-красное одутловатое лицо, побормотав и постонав для приличия, угнездилась у другой стены. Сон старика в высокой меховой шапке, свернувшегося калачом неподалёку, происшествие не потревожило. Сеанс медитации местного кликуши – тоже. Тот так и продолжал раскачиваться взад-вперёд, бездумно пялясь белёсыми глазами навыкате на товарища лейтенанта по ту сторону зарешёченного мирка.
Последний купался в тёплых лучах настольной лампы за прозрачной перегородкой, увлечённо грыз карандаш и, судя по одухотворённому выражению лица, был занят творческой деятельностью. Иногда до слуха Ольги доносились отдельные слова милиционерского мурлыканья. «Тра-ля-ля… сознанья… ту-ту-ту… признанья, и там-та-дам… и таа-м та-дам!» Это наводило на мысль, что творческая деятельность имеет более чем опосредованное отношение к составлению рапортов.
В ложбинке между грудей не покоилась тёплая гладкая пластинка личного жетона, и оттого Ольга чувствовала себя ещё более раздетой. Где-то на границе сознания маячила мысль, что не плохо было бы попроситься в туалет. Под рёбра ластился холодный сквозняк дурных опасений, не имевший ничего общего с сифонящим с улицы дыханием ветреной и влажной московской весны. Документы у них. Всё. Слепой заметит, что у неё нет никаких отметок на тринадцатом сегменте. Если бы не эта мелкая тварь. Ольга подняла глаза на объект своей ненависти, сидевший напротив в зеркальной ольгиной позе.
Объект почувствовал взгляд, подняв на Ольгу огромные небесного цвета глаза в окружении чёрных разводов растекшейся туши. Логунова молча показала объекту средний палец. Ещё и накрасилась в увольнительный, как на праздник. Сучка.
В начале вечера у Ольги Логуновой было всё, чего только может желать душа девушки, приехавшей на заработки в большой город. Угол в съёмной однушке, работа в крошечном турагентстве неподалёку, где никто даже не думал интересоваться отметками на тринадцатом сегменте личного жетона, и молодой человек из коренных жителей Новой Москвы во втором поколении. Перебравшись из Архангелоса в Новую Москву почти год назад, Ольга не заметила особой разницы – что там, что здесь следовало не щёлкать клювом, никому не давать спуска и подкреплять слова действиями. На этих трёх китах и покоилось её бытиё ровно до этого злополучного дня.
В начале вечера весь мир лежал у её ног, открывая головокружительные перспективы карьерного и социального роста. Ольга спешила домой, радостно вертя в мыслях так и эдак применение юбилейной, десятой в жизни зарплаты. Охваченная ребяческим азартом, она пинала ледышки, из озорства наступала на тонкий хрусткий ледок на лужах и смотрела в умытую зелень мартовского неба над Старой Москвой на западе и оранжевые огни, отражавшиеся в ртутной воде канала. Уличные кафешки уже переехали на летние веранды, правда, пока обтянутые строительной плёнкой, и тепло сияли за мутной завесой полиэтилена. Сентиментальное любование окружающим миром дёрнуло Ольгу дать крюк и пойти по бульвару вдоль набережной. Чёртова магия весеннего вечера в день зарплаты заставила её даже умилиться хихикающей парочке, обнимавшейся на холодной лавочке. Те явно не мёрзли: девица – забритая малолетка в пятнисто-зелёной форме – хохотала, сидя на коленях своего избранника, и болтала ногами в тяжёлых кирзачах, а молодой человек – длинный нескладный и лопоухий, в облачении, более присущем гражданским обитателям района, судя по всему, грел лицо. Именно эта пикантная подробность не позволила проходившей мимо Ольге сразу признать в нём Игорька.
Истории всегда повествуют о тех, кого ждут, и никогда – о тех, кто временно существует в качестве замены. Верная трём своим заповедям, Игорька Ольга не попрекнула ни словом, сразу взявшись за девицу, торопясь, пока внезапно нахлынувший гнев не остыл, уступив место плаксивой обиде. Подоспевшие на шум приятели растроганного и польщённого до «э, девки, ну вы чего?» Игорька могли бы честно присудить чистую физическую победу Ольге, а социальную – глубинки над столицей, если бы не слились со складками местности при виде патрульной машины, прихватив с собой лопоухое яблоко раздора. Патруль разнял девушек в момент, когда Логунова, взяв в захват руку жертвы, с победным видом вжимала малолетку в весеннюю кашу талого снега, мстительно шипя: «помогли тебе приёмы рукопашной, а, картофелечистка недоделанная?» Малолетка при виде милиционеров оживилась, забрыкавшись активнее и завыв, чтобы её спасли от этой полоумной, но служители порядка разбираться не стали, запихав соперниц в недра белой в пятнах ржавчины «Спарты».
В конце вечера у Ольги не было ничего. Работы ей не видать, как своих ушей, когда там всплывёт, как жмур по весне, эта история, а она обязательно всплывёт – первый Посадский по уровню социализации населения (читай – «сплетням») иногда напоминал деревню куда больше, чем Лос-Архангелос. И пусть в том, чтобы загреметь в Вавилон, нет ничего зазорного с точки зрения уголовного кодекса, в агентстве вряд ли станут терпеть столь вздорного сотрудника. А вдруг эта придурошная Логунова клиенту глаз подобьёт, если он, например, на эль в карантин лыжи навострит? В целях профилактического воспитательного воздействия, так сказать, чтоб чушь не молол? Нет работы – нечем платить за квартиру. Вот только если менты сунут нос в её данные, квартира ей на ближайшие полтора года не понадобится, уж государство-то об этом позаботится. Ольга стиснула зубы, чтобы не дрожать: промокшие ниже колен джинсы неприятно липли к телу. Нет, надо было один раз этой стерве в пятак прописать, и хватило бы с неё. Но Ольга всегда быстро увлекалась.