Крылья. Пробуждение

- Да-да, конечно! – снова озлобленно огрызнулся Таэнор, невольно сжимая кулаки. – У меня его глаза, его крылья, его душа, его благородство. Но я не он. Пора бы уже не возлагать на меня больших надежд. Не очаровывайся, дядя, и не придется разочаровываться во мне. Просто жди здесь.

Не глядя на менестреля и не пытаясь принимать его слова близко к сердцу, Крылатый юноша, тяжело вздохнув, пошел к холму, оставляя за собой рваный след на снегу, а Кару, тревожно глядя на него, остался стоять. Как следует, разбежавшись, парень вцепился руками в ровный твердый снег, разбивая его затвердевшую ледовую корочку кончиками пальцев и начал медленно карабкаться наверх. Можно было, конечно, поискать другой какой-нибудь путь, путь легче, но тут уж упрямство взяло вверх. Парень, скребя носком сапога по снегу, неожиданно нашел твердую опору. Похоже, это был камень, врезавшийся в землю. Несколько раз ударив его, и, убедившись, что он выдержит и в самый неподходящий момент не скользнет вниз, парень с силой оттолкнулся от него, зацепился руками за снег и забрался на холм, переводя дыхание.  Кару, сжимая ремень сумки, с тревогой смотрел на темный силуэт племянника на холме, который поднялся и просто стоял, застывший и неподвижный.

- Что случилось? Что там такое, Таэнор? – негромко произнес менестрель и подошел ближе. Если бы там была бойня, решил он, то парень сразу бы ему что-то крикнул. Что-то сильно шокировало его, что он даже не мог двинуться с места. - Таэнор!

Парень коротко обернулся, махнул рукой, давая знак дяде лезть к нему, а после лег животом прямо на снег и вытянул ему руку, чтобы помочь подняться. С посохом подниматься было гордо легче, да и парень уже сделал удобную для этого тропинку. Если ее можно было так назвать. Юноша, крепко сжав ладонь менестреля, перевязанную кожаной лентой, начал медленно приподниматься, вытягивая дядю на холм. Кару, глубоко воткнув посох в землю, отдал племяннику сумку, а после поднялся, оглядываясь и невольно ощущая липкий страх, который заструился по венам.

Весь снег был разрыхлен, смешан с землей. Коричневый, словно изгаженный, с неприятным желтым оттенком в нескольких местах. Тот самый дым, как он думал, это был и не дым вовсе. Горячие зловонные испарения поднимались из огромных трещин в земле. Было такое чувство, что эти трещины, как масло, кто-то прорезал огромным кинжалом. Четыре трещины – как если бы сам облобленный Лариат оставил на плоти Риясэ царапины от своих ногтей. Парень, прикрепив сумку обратно к поясу, аккуратно пошел вперед, стараясь глубоко не дышать. Отвратительный ядовитый запах пропитал воздух. Таэнор аккуратно обогнул изогнутую впадину, ощутил ее горячее дыхание, ведь внутри земля была горячей и влажной, пахнущей трупами и плесенью.

- Что же это такое… Они лезут и лезут…. Когда же это кончится… - прошептал Кару, шагая за племянником, следя, чтобы тот, по невнимательности не свалился куда-нибудь. Таэнор присел на корточки, присмотрелся. На снегу были вишневые редкие капли чьей-то крови. Он провел взглядом по снегу, увидел следы. Людские. И их было много – человек пять, может быть шесть. Они пришли сюда….

Обугленные ветки костра валялись, не сохранив тепла, как попало. Извилистые следы, несомненно, были следами Древнейших – три огромные полосы на снегу быстро уползали, пересекались и расходились в разные стороны. Юноша поднялся и посмотрел вперед, а затем сорвался с места, будто подгоняемый жесткой плетью.

- Нет…. Нет, только не это!

- Таэнор, стой!

Кару, не желая оставлять племянника, побежал за ним, хотя годы его уже были не те. Дыхание подводило. Он не был хорошо подготовлен к бегу, а сейчас и вовсе, можно сказать, потихоньку рассыпался. И все же он побежал за племянником, старательно перепрыгивая через паутину трещин в земле, про себя думая о чем-то светлом. Прочь всю от себя грязь. Спокойствие и доброжелательность. Не наигранная, а настоящая, коей он всегда был наполнен с самым малых лет. Впрочем, Таэнор не бежал долго. Вскоре он остановился, а дальше пошел медленным осторожным шагом. Кару, переводя сбившееся дыхание и ощущая боль где-то в середине груди, остановился, осматриваясь с чуть приоткрытым ртом.

Снег был разрыхлен и здесь, но трещин не было. В снегу застряли, как колья, обломки разрушенного деревянного домика, какая-то разорванная ткань, престарелое одеяло;  блестели, смешиваясь с искрящимся снегом, битые стекла. Так же, на снегу валялись и перья от разодранной подушки, которые при каждом движении – легкие и изящные взмывали вверх, а после ложились на снег, украшая его. Только было ли это украшением?..

Кару сглотнул. Он помнил этот дом, это разрушенной небольшой стойло. Где жил с сестрой столько лет. Где спал, готовил, лечил и ел. Помнил узоры на спинке кровати. Эта спинка сейчас, разломанная, лежала у его ног. Таэнор бегал туда и сюда, от вещи к вещи.  Он явно паниковал. Домик был разрушен, теперь больше напоминал небольшую горочку из мусора, разломанных деревянных досок, стекла, тканей и камней. Таэнор заметил людские останки, где-то лежал человек обезглавленный, где-то без конечностей, где-то с вываленными внутренностями. Кару, присев у трупа, который пах гнилью, сморщился.  У них была рваная и самая разномастная одежда, старые и новые кинжалы, руки – странные, изуродованные, а сапоги – протертыми. Все это выдавало в них только….

- Обездоленные, - процедил Кару и поднялся, с отвращением перешагивая через труп.  – Что ты ищешь, Таэнор? Это Обездоленные. Оставь их.

- Что? – Парень повернулся. Кару медленно подошел к нему, выдыхая пар через приоткрытые обветренные губы.