Страница 41 из 142
И вновь упал, боком в очередной округлый нетронутый сугроб, ощущая, как колючие снежинки кусают его за замерзшую покрасневшую щеку и основание ладоней.
Парень долго не поднимался, прикрывшись левым крылом. Он будет стараться. Еще и еще, он не сдастся, даже зная, что все это никогда не увенчается успехом. Когда правой стороне тела стало мерзко, холодно и мокро, юноша встал и поковылял обратно, отряхиваясь. Конь вскинул морду, глядя на него. Таэнор, подойдя, ласково потрепал его по холке.
- Нам пора двигаться дальше, друг, - проговорил он тихо и, улыбнувшись, отвязал поводья. Сунул ногу в стремя и перекинул другую через седло, разворачивая гнедого, и ударил его пятками под бока. Конь заржал, взвился и стрелой помчался вперед, копытами разбивая снег и оставляя после себя на нем неровный след.
Через пять дней он наконец-то достиг предгорий, где жил. Прикрыв лицо капюшоном, проскакал мимо деревушки, где он оставил свое детство. Сына и дочку кузнеца – Елирни и Ваирни, который часто играли с ним и приглашали домой, отведать овощного супа. Двух дочерей одинокой швеи – Мафор и Хаорнис. Хаорнис была младшей и больной, еще с детства. Это ее год назад забрал для лечения один Восточный чародей-полуэльф – невысокий, некрасивый лицом, с длинными ушами и странно остриженными короткими волосами, пахнувшими ранней осенью. Его маленький рот был изувечен, да и сам он тогда Таэнору внушил недоверие и страх. И все же швея отдала свою дочку. Без страха, что с Хаорнис случится что-то плохое.
Ехать галопом было довольно неудобно в такой каменистой местности, поэтому парень снова спешился и повел лошадь за собой, по уже давно знакомой ему протоптанной тропе, уходящей в глубь леса и извивающейся, как настоящая змея. Он отыскал бы ее, даже если бы все было покрыто толстым слоем серого льда, здесь его вела уже не дорога, а воспоминания. Воспоминания и сердце.
Конь, покорно шагающий за ним, храпел, изредка беспокойно вскидывал голову, поэтому иногда Таэнор останавливался, чтобы успокоить его. Он знал каждое дерево в этом густом лесу, каждую ветку. Знал, куда забраться, чтобы спрятаться, знал, где есть волчье, а где лисье, а где – даже медвежье логово.
В конце концов, если кто-то нападет, то парень сможет защититься. Но здесь было по-лесному тихо. Все живое, что наполняло этот лес, сейчас дремало под толстым слоем снега, видя свои, животные, непонятные людям сны.
Знакомый силуэт матери он увидел еще издали, и внутри у него все как-то потеплело от встречи с ней. Она, улыбнувшись, пошла к нему навстречу, увязая в сугробах, и, приблизившись, крепко прижала к себе. Таэнор обхватив ее руками за пояс, положил подбородок на женское плечо и прикрыл глаза, вдыхая запах ее волос, собранных на затылке в хвост.
После разлуки, пусть и не такой уж и долгой, нет ничего приятнее, чем тепло и ласка матери. Ару отстранилась. Ее внимательный материнский взгляд скользнул по лицу сына. Женщина провела рукой по его скуластой высокой щеке, холодно сощурилась и рукой отвернула ворот одежды, открывая шею.
- Подрался с кем-то? – приподняла она бровь, глядя на алую царапину. Таэнор мягко убрал ее руку и закрыл горло.
- Нет, пытался летать, пока ехал. Неудачно упал, - ответил он равнодушно. – У тебя усталый вид. Ты что, не высыпаешься?
- Не будем обо мне, - перебила его женщина, мягко беря его под локоть. - Ты быстро вернулся. Я думала, что тебя не будет еще полмесяца. - Что там случилось, почему ты вернулся так рано? Ты встречался с Владыкой Суклиазаром?
Таэнор кивнул ей, давая понять, что расскажет все, как только они окажутся в гроте, где всегда пахло для него вкусной едой и домашним уютом. Его дядя – уже пожилой менестрель Кару, сидел на одеяле, поджав под себя ноги, и держал старую исцарапанную лютню на худых коленях, укрытых оленьей шкурой. Куском острого белого камня он чертил на стене грота какие-то буковки, затем дергал железные струны, а затем снова чертил на стене, зачеркивая и исправляя. Заслышав шаги, он обернулся и на его губах расцвела добрая искренняя улыбка. Когда-то темные волосы теперь тронула седина, несколько серебристых прядей свисали у него со лба. Он отложил музыкальный инструмент в сторону и, поднявшись, так же крепко обнял любимого и единственного племянника.
- Ты голоден? – заботливо спросил он, усаживая юношу на сложенные одеяла и забирая у него теплый плащ, чтобы просушить. – Садись сюда.
- А я соскучился по этим двум словам, - рассмеялся Таэнор, протягивая замерзшие пальцы к огню, весело потрескивающему у стены. Конь, так же зайдя в грот, фыркнул и лег, поджав под себя копыта, изредка храпя. Забрав одеяло, женщина накинула его на жеребца, потрепала его по длинной жесткой не расчесанной гриве, накормила хлебом. Она отвязала сумку, привязанную к седлу, вытряхнула ее и критически осмотрела.
- Еще бы. У него в сумке все пусто, и корки нет.
- Неужели Северный Владыка ныне так скуп на еду? – пошутил Кару. – Когда мы с Раэнэлом были у него…. Вспомнить бы, сколько уж лет минуло…. Он нас потчевал королевским ужином. Вином, хлебом, мясом.
-У меня не получилось оказаться с ним за одним столом. По правде говоря, мне не удалось пройти дальше Тронного зала.. В конце концов, я пока что не
такая уж и важная личность, чтобы меня кормили короли, - усмехнулся Таэнор.
- Рассказывай. Что сказал Суклиазар, когда увидел тебя? – требовательно спросила женщина, садясь рядом и складывая мех на ногах. Кару сунул в руки Таэнору тарелку с тушеными овощами, купленными еще про запас осенью, и несколькими крупными кусками бараньего мяса.