Страница 36 из 142
Тварь зарычала снова и ударила лапой по стене так сильно, что та треснула и провалилась. Два крайних окна от рыка и силы удара тоже разлетелись вдребезги, зазвенев на ступенях лестницы острой россыпью осколков. Гадина завыла, чуя жертву, но будучи не в силах до нее дотянуться, ударила по стене снова, и та окончательно разрушилась под таким сильным натиском. Кайо закричал от страха, зажмурился, ожидая один удар, после которого наступила бы моментальная смерть. Лапа твари скользнула, уперлась в ступени и лестница, не выдержав, переломилась под огромным весом. Потеряв опору, зверюга начала проваливаться и упала, разрушив уцелевшую половину лестницы, по которой можно было спуститься вниз. Кайо, едва не потерявшего сознание, неумолимо потянуло вниз, но он моментально зацепился рукой за основание перил и повис, тихо воя от боли. Осколки стекла от этого только глубже прошли ему в кожу на руке.
Плиты, куда грохнулась зверюга, раскололись, рискуя обвалиться так же, как и несчастная лестница. Зверье поднялось, рыкнуло раздосадовано, вскинуло непонятной формы голову, и снова щелкнуло зубами, опять в нескольких сантиметрах от ног Кайо. От голода и злости она ударила по полу мощным хвостом, и от волны удара, Кайо не удержался. Он разжал руку, отпуская край погнутых перил и грохнулся прямо на морду твари.
Та снова зарычала, резко мотнула головой, сбрасывая с себя неудачный обед. Кайо не удержался снова. Он влетел спиной в камень и осел, оглушенный ударом, который выбил воздух из его легких. В глазах все расплывалось, страх заполнил все его сознание, боль вкупе со страхом парализовала его повторно, и королю показалось на короткое мгновение, что у него отказали конечности. Эта слепая зараза почуяла его сквозь завесу образовавшегося пыльного тумана, и с воем набросилась, распахивая пасть и собираясь проглотить мужчину целиком, не пережевывая. Кайо резко на коленях ринулся в другую сторону, и тварь влетела прямо головой в основание стены, ломая ее. Камни затрещали, рушась на глазах, и завалили рычащую голодную слепую особь.
Кайо поднялся, не дожидаясь, пока тварь придет в себя после оглушения, и бросился прочь. Все люди, что жили в его замке, кричали, бегали, стражники, побросав свои посты, спешили, как можно поскорее покинуть замок. Кайо резко остановился и отошел на два шага назад. Сломя голову, к нему бежала девчушка, одной рукой придерживая подол платья, и размахивая другой. Она хотела было уже крикнуть что-то, как другая тварь – чуть помельче той, что обрушила лестницу, взвилась позади и схватила ее. Послышался сдавленный хруст, как если бы кто-то ломал кости, и Кайо зажал рот, глуша в себе подавленный вопль ужаса. От служанки остались одни только окровавленные ступни в пыльных туфельках. Тварь зарычала, сожрав бедную девушку в несколько жевков и снова втянула воздух, пытаясь учуять себе еще жертву.
Кайо замер, а затем тихо отполз в сторону, прячась за разрушенной стеной.
Первые дома уже были снесены, люди погибли. Те, что жили наверху, ближе к замку, уже могли спастись, но все они бездумно бежали к магам, решив, что те как всегда придут им на помощь.
Твари набросились на замок со всех сторон, лезли во все окна, разбивая стекла и руша колонны, врываясь во все двери. Люди пытались убежать от одних и их моментально настигали другие – мелкие или большие, с хрустом разгрызая людей пополам, изредка оставляя на полу валяться только кисти рук или ног. В разрушенных залах запахло старой влажной гнилой землей с серой плесенью и мхом, пылью от упавших расколотых камней, густой кровью и трупами.
Кайо прижался к стене, слыша крики со стонами, хруст пожираемых людей, грохот разрушающегося замка. Слева, молодая особь пролезла в образовавшуюся дыру, слепо поползла прямо на него, лязгая грязной пастью. Бескрылый правитель, скривив губы от отвращения и страха, бросил собственное тело в сторону, уходя от столкновения. Край его мантии уцепился твари за клык, выпирающий снаружи рта, и она резко потянула его к себе. Мужчина сорвал застежку, отдавая ей одежду, и побежал, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из замка. Замка, который стал просто местом пира для этих чудовищ. Оглядываясь, чтобы удостовериться, что за ним никто не гонится, он споткнулся и упал, машинально вытягивая вперед руки. Оглянувшись, он вскрикнул от отвращения – он запнулся о половину тела какого-то мертвого стражника. Мощные зубы Древшнейших, как оказалось, были способны без труда разгрызть даже самую крепкую сталь. Доспехи – теперь перекушенные и по краям измазанные в вязкой слюне, не спасли его. Кайо видел вывалившиеся из тела бурые внутренние органы, и его едва не вывернуло от отвращения и ужаса.
Схватив чей-то валяющийся одноручный меч, он резко поднялся на ноги и побежал дальше, слыша рык молодой особи, что содрала с него мантию. Она, извиваясь, как огромная ящерица, гналась за ним. Опустив голову, чудовище на ходу схватило половину того мертвого стражника, перемалывая его в своей пасти, и продолжило преследовать короля. Кайо остановился, сжал зубы, подумав, что сейчас он уж точно умрет из-за этого безрассудного и бессмысленного по своей сути поступка. Тварь широко распахнула алеющую пасть, показывая вымазанный в чужой крови длинный узкий язык, уже собираясь сомкнуть ее моментально, как Бескрылый, замахнувшись, резко и точно бросил меч прямо ей в глотку. Прочертив полукруги, острие воткнулось ей в грубое нёбо, в нескольких сантиметрах от язычка, а рукоятью уперлось в раздвоенный окровавленный язык. Тварь завизжала от боли, пытаясь сомкнуть челюсти, но от этого меч только сильнее проходил глубже в ее ротовую полость, раздирая ткани рта. На пол брызнула черная кровь, густая и вязкая, как старые подсохшие чернила, обожгла королю обнаженные руки, и Кайо передернулся от отвращения. Тварь замотала головой, ударилась о колонну, обрушив ее, и тут же ее вырвало – густым, не переваренным комком окровавленной человечины. Где-то в желудочном соке размокало разгрызенное железо и обрывки одежды. Когда она ударилась – острие меча скользнуло к небному языку, вызвав рвотный рефлекс. От всего этого вида Кайо едва самого не вырвало, настолько ему стало противно. Не теряя ни минуты, обезумевший от страха правитель снова бросился прочь из этого ужасного места, перепрыгивая через камни и чьи-то трупы, совершенно не обращая внимания на боль в руке. Она стала слишком отдаленной, впрочем, как и все вокруг.