Страница 15 из 39
Безопаснее было спросить у него еды, но от долгой ходьбы по лесу я совсем одичал и утратил осторожность. Кроме того, мне хотелось купить сигарет и вина. Парень коротко бросил мне:
- Aşteptaţi aici (Жди здесь), - и куда-то быстро ушел. Возможно он отправился донести на меня? - лениво размышлял я, но, так же, как и во время перехода через границу, мною овладело удивительное безразличие. Наверное, я просто устал.
Вернувшийся парень принес немного денег, хлеба и несколько сигарет. Я поблагодарил его и отправился дальше. На окраине деревни зашел в небольшую продуктовую лавку и, совершенно не понимая, какой суммой располагаю, ухитрился купить бутылку какого-то мутного пойла. После расчёта отошёл от магазина метров на пятьдесят и сразу свернул в поле, торопясь чтобы меня не могли заметить случайно проезжающие автомобилисты. В ближайшем лесочке спрятался за деревьями и сразу приступил к трапезе.
Моё новое местонахождение оказалось удобным и для того, чтобы прятаться, и для того, чтобы вести наблюдение: к дороге примыкало поле, изрезанное многочисленными рощицами, оно упиралось в лес, где было немало сушняка, необходимого для разведения костра. Рядом же находилась и лавка, где можно было купить продукты.
Временами мне казалось, что все эти события происходят не со мной, а в каком-то художественном фильме, по отношению к которому я простой зритель. Когда я утром открывал глаза и видел над собой ветки деревьев и утреннее солнечное небо, то иногда не мог сообразить - как я здесь оказался, реально ли всё видимое мною или мне надо проснуться? Сознание моего неопределенного положения, понимание того, что я ввязался в безнадежную авантюру - эти мысли все сильнее удручали меня.
По дороге у меня из кармана выпала антикомариная мазь, и найти её в густой и высокой траве не представлялось никакой возможности. Хорошо, что перед этим я густо намазал все открытые части тела, потому что слепни беспрерывно атаковали меня своими налётами. Из-за них, несмотря на жару и тяжёлую сумку, мне пришлось тепло одеться и застегнуть на все пуговицы серый пиджак. Последние метры выхода из леса я бежал, спасаясь от целой тучи одолевавших меня кровососов. Они так густо облепили меня, что при каждом взмахе руки в такт бегу в моей ладони оставалось по одному два раздавленных слепня. Насекомые буквально изгоняли меня из леса.
Когда я выбежал на поляну, то увидел в ста метрах от себя спокойно сидящих на перекуре мужиков, которые работали на рубке леса. Мужики были по пояс раздеты, они не спеша пили из плетеного кувшина, поочередно передавая его из рук в руки домашнее красное вино, и ни от кого не отмахивались. Когда они увидели меня, то пристально оглядели с ног до головы, округлив от удивления глаза, вероятно, удивляясь моему помятому виду, небритости и не по сезону тёплому одеянию. Их разговор прервался, затем старший - видимо, бригадир - сделал рукой приглашающий жест. Я не мог упустить такую возможность отдохнуть и подкрепиться. Взяв из рук ближайшего румына заветный кувшин, я припал к нему и сделал несколько больших глотков. Присутствующие, улыбаясь, наблюдали за мной.
Постепенно мы разговорились - в той степени, в какой мне позволяло общаться скромное владение румынским языком. Закурив сигарету, я громко, устав от вынужденного многодневного молчания, принялся рассказывать свои придуманные приключения. Когда закончилось вино, кто-то сбегал в село за самогоном. Незаметно, меня разморило и я заснул там же, где и сидел - на поляне.
- Вставай, - произнес совсем рядом со мной знакомый глуховатый голос. - Пора.
- Pankratus! -воскликнул я и проснулся.
- Ridică-te! Mâinile la ceafă! (Встать!Руки за голову!), - в ту же секунду рявкнул надо мной другой оглушительный голос. И сразу же я получил воодушевляющий удар кованным сапогом по ребрам. Я испуганно приподнялся и увидел, что мои знакомые рабочие куда-то исчезли. Меня окружил отряд из десяти военных, которые угрожающе прицелились мне в голову из автоматов.
- Eu renunţ! (Я сдаюсь!) - поспешно ответил я и это были последние слова, произнесенные мной на румынском языке. После этого я замолчал и лишь требовал по-русски переводчика.
Меня под конвоем привезли в городок Бырлад, куда я столько времени безуспешно добирался пешком. Затем допросили через переводчика. Я утверждал, что случайно заблудился в пограничной зоне и не смог найти дорогу домой. Видимо меня, сочли за крайне опасного шпиона, поскольку сразу после первого допроса посадили в специальную машину и отправили в Бухарест, в распоряжение румынской службы безопасности "Сикуритате".
В Бухаресте меня продолжали допрашивать, вымучивая признание в шпионаже в пользу России. В ответ на сообщение о том, что я пробираюсь пешком в Испанию, где у меня имеются родственники, предложили прекратить принимать их за идиотов. Видя, что обячное запугивание не помогает, стали применять иные средства.
Меня выводили на прогулку вместе с другими заключенными. Сначала во время прогулки к нам во дворик через каждые пять минут заходил конвойные и, расставив всех лицом к стене с поднятыми руками, начинали тщательно с пристрастием нас обыскивать. А меня, чтобы унизить, персонально заставляли раздеваться догола и затем по многу раз приседать. Спустя какое-то время они перестали проводить обыски и решили сами подкинуть мне запрещённый предмет, чтобы потом за нарушение посадить в карцер. Во время очередного обыска, перед тем как завести нас в камеру, один из охранников достал из моего кармана обломок лезвия безопасной бритвы, который сам же туда и положил. Он обвинил меня в хранении запрещённых предметов и бросил в карцер. В ответ я объявил голодовку. Когда открывалось дверное окошко и мне подавали миску с баландой, я бросал ее обратно в кормушку, а затем бросался к оконной решетке и начинал колотить по ней, до крови разбивая кулаки и выкрикивая, почему-то по -русски дорогой лозунг: