Страница 14 из 44
Граф Акусин, шумно вздохнув, продолжил уже более уверенным голосом:
– Дьяк Василий Макарьев, думный разрядный дьяк, который, несмотря на возраст, так и не достиг звания окольничего, сильно провинился перед царем, Алексеем Михайловичем. В чем заключалась его провинность, неизвестно. В качестве наказания его даже отправить на каторгу, но за дьяка неожиданно вступилась царевна Софья Алексеевна, страсть как любившая кремлевские тайны. Она-то и посоветовала послать его составлять план кремлевских катакомб, так как после строительства оных план исчез вместе со строителями и самими архитекторами (что неудивительно). Ведь считается, что кремлевские катакомбы были построены раньше самого Кремля аж на сто лет!
– Это невероятно! – воскликнул удивленный Иван Дмитриевич.
– Летописи подтверждают данный факт, но это не самое главное. Остается только гадать: как архитекторам удалось соорудить такой лабиринт втайне от всех; лабиринт, в который можно войти и остаться там навеки.
– C’est horrible[14]! – содрогнулась молоденькая графиня Акусина, побелев от страха. – Только представьте себе: темнота, холод и бесконечные коридоры. Боже!.. Как я не подумала! Там же наверняка живут призраки! – Елизавета Алексеевна охнула и откинулась в кресле.
– Голубушка, не принимайте все так близко к сердцу, – обмахивая ее веером, проговорила Наталья Андреевна. – А вам, голубчик, не следует сгущать краски и пугать подобными вещами.
– Сударыни, прошу простить меня, если напугал вас, но я только сказал правду. Кремлевские катакомбы настолько обширны, что никто до сих пор не знает их истинных размеров. Истина была известна только трем итальянским архитекторам, но они канули в небытие, унеся с собой в могилу тайну московского лабиринта. Наверно, неприкаянные души творцов, тщательно оберегающие свое детище от чужаков, и положили начало легендам о призраках, которые заманивают свои жертвы в бесконечные коридоры, откуда еще никому не удавалось выбраться. Но, тем не менее, этот факт не только не останавливал желающих найти сокровища и легендарную библиотеку, а наоборот, привлекал исследователей, будоража их воображение.
– Я и сам не прочь был бы заняться поисками, если бы не возраст и не раны, – буркнул князь Безбородский, отчаявшийся дождаться окончания повествования.
– Увы, милый князь, – с сомнением ответил граф Лунин, – вам не удалось бы это предпринять, даже если бы вы были Геркулесом. Наш Император строго-настрого приказал запретить любые походы в подземелье после того, как там завалило нескольких рабочих.
– Но в то время это было возможно, – продолжил Сергей Александрович свой рассказ. – Согласно документу, составленному пономарем Осиповым, Василий Макарьев «сильно испужался» данного приказа, но отказать царевне Софье не мог. Выпив изрядно для храбрости (слухи о странностях, случавшихся в катакомбах, не прошли мимо его ушей), он отправился «во Ад», как он рассказывал впоследствии пономарю.
– Ему удалось что-то найти? – глухо спросил Никифор Андреевич.
– А вот в этом-то и вся загвоздка, – сокрушенно покачал головой граф Акусин. – Найти-то он нашел: и кованые сундуки, занимавшие сводчатую комнату от пола до потолка, и свитки, несколько из которых лежали на дубовых столах (другие, как он понял, хранились в сундуках)... При тусклом свете фонаря он рассмотрел даже небольшой топчан и небольшой столик, на котором лежали свечи. Все это ему удалось разглядеть сквозь небольшое решетчатое оконце в дубовой окованной двери, запертой на огромный висячий замок. Не помня себя от радости, смешанной с изумлением и неверием в происходящее, он поспешил покинуть катакомбы, дабы сообщить благословенную весть царевне Софье. Но когда на следующий день дьяк, в сопровождении приближенных царевны и нескольких слуг, проделал тот же путь от Тайницкой башни к Успенскому собору, а затем, взяв чуть левее, направился по не известному доселе никому тоннелю, то вместо заветной двери обнаружил тупик. Вернувшись немного назад и пройдя по другому пути, Василий Макарьев опять наткнулся на тупик. Дьяк, бормоча что-то невразумительное себе под нос, вместе со спутниками весь день бродил по катакомбам, неизменно натыкаясь на тупики. Казалось, неведомая злая сила водила их по коридорам, путая дорогу и заводя во все новые и новые ответвления лабиринта, чтобы скрыть нечаянно открывшуюся накануне тайну. «Василь Кузьмич, уж не смеешься ли над нами? – не выдержал один из бояр, тяжело оседая на пол. – Дюже длинен твой путь. Аль мы сбились с дороги? А то ли и вовсе нет энтой проклятущей двери, будь она неладна?» − «Есть, есть, – энергично замахал руками Василий. – Дюже пьян я вчера был, батюшка. Коли б не это, так быстро дорогу нашел бы». «Э-эх, тартыга[15] ты, тартыга, – взвился боярин, грозя дьяку кулаком. – Дай тока выбраться из проклятущего места. Не надобно было царице Софье брать под сень такого облуда[16]» − «Не серчай, батюшка. Видать, бес попутал». Внезапно, как бы подтверждая его слова, по коридорам пронесся зловещий хохот. Бояре как один крякнули и начали осенять себя крестным знамением. Дьяк попятился назад, пугливо озираясь. «Веди нас к выходу, демон проклятущий! А то сгинем тут, живота лишившись», – приказал один из бояр, грозно поглядев на побледневшего Василия Макарьева.