Страница 63 из 111
Занку притащили к Кинке в дом. Тут же собрались у нее в избе все мужички – хромые, кривые, лысые и облезлые, да завели спор – кому достанется нежданная добыча. Именно так: они делили ее, как шелудивые собаки – кость. Грызлись, орали до одури с пеной у рта, пускали в ход и кулаки, но тут же присмирели, стоило встрять припозднившемуся Дирту. Тому самому тощему мужичонке, что подкараулил Занку.
- Чего тут и говорить, - почесав в бороде, заговорил он. И свора тут же стихла, поскуливая и глядя с подобострастием на своего вожака. – Пока вы баб мяли, да храпели во всё горло, я дозором стоял. Так что вашей доли тут и быть не может! Баста!
- Экая краля, да тебе одному, - обиженно зачмокал губами горбун со сверкавшим во рту золотым зубом. – Не честно так!
- А пришлую, как ее, Зоську, что ли? Или Вишку… Шут ее дери! Вы честно без меня поделили?
Свора снова залилась перебранкой. Занка сидела на выделенной ей койке - куче старого тряпья, застеленного мешковиной, и молча смотрела на происходящее. Она понимала, что ее ждало, догадывалась, что, в конце концов, спор стихнет, и хозяином ее признают этого самого Дирта. И то, как он нетерпеливо поглядывал в ее сторону, не вызывало сомнений – он воспользуется новой наложницей тут же. Едва ли утерпит, когда товарищи отбудут со двора. Потное, вонючее, мерзкое подобие мужчины завалит ее прямо на полу, отпихнув заворочавшийся кулек с ребенком в сторону.
Голова разрывалась от картин одна другой страшнее и противнее, но сердце у Занки билось ровно. Ничто не дрогнуло в ней, не подмывало вопить и царапать щеки. Пусто было внутри. И только тонкая нитка холода струилась откуда-то извне, питая чутье, наполняя его силой. Безжизненной, грубой, требующей выхода – сметать моря, крушить горы, сводить с неба звезды. Или – на худой конец, перешибить дюжину пакостных голов.
Повинуясь чутью, Занка встала – рывком, встряхивая руки. Ярушка лежала на постели, и если до этого подхныкивала, то теперь сосредоточенно засопела. Ее глазенки смотрели удивленно и испуганно – младенец привык видеть в Занке защиту, и то, во что она превращалась сейчас, пугало его.
- Прочь, - процедила она, щурясь.
Мужички не повернули голов – кто-то хмыкнул, кто-то ответил руганью. Для них она уже была взвешена и оценена, оставалось только раздать лакомый кусок по заслугам.
Прочь!
На этот раз Занка не услышала слов – только воронье карканье повисло на языке, унеслось в потолок, пробивая в нем дыру. Посыпалась вниз подпаленная солома, загрохотал на улице гром, и тут только свора уставилась на нее. И смолкла.
Прочь!
Новый раскат грома, хоть за окном и было светло. Зато из дыры в потолке посыпались искры, ворвался ветер – злой трепач, закрутился по комнате, вороша бороды, царапая щеки, забиваясь в ноздри раскаленным зноем. Только Занку и Ярушку не трогал он, а вот свора заскулила, забила руками, пытаясь вырваться из его плена. Они визжали, как свиное стадо, метались по комнате, стукаясь лбами. Ветер становился злее – щипал до красных пятен, заползал за шиворот и сердитым дикобразом полосовал спины.
- Колдунья! Колдунья! – в смятении кричала свора.
Занка упивалась силой – медлила с расправой, утоляя сосавшую в груди жажду мести. Наказать, довести до безумия и отчаяния, а потом стереть в порошок, придавить, как вошь.
- А ну, охолонись!
Зана обернулась – за спиной стоял Дирт. Он и впрямь был умнее остальных и не зря слыл у них вожаком. Пока остальные искали спасительный угол, а Занка упивалась силой, он пробрался к койке. И схватил Ярушку – выдернул из одеяльца за ногу. И теперь вожак куцей своры смотрел победно, потрясая перед Занкиным носом надрывающимся плачем ребенком.
- Еще каркнешь – снесу твоей паскуде голову прямо об пол, - просипел он сквозь зубы.
Чутье вспыхнуло, подступило к горлу, обжигая. Но Занка знала – пусти она его в ход, спасти девочку ей не удастся. Даже, если Дирта сейчас ударит молния, ребенок всё равно полетит на пол. Как раз туда, где выпирали подложенные под основание койки обломанные кирпичи. И тогда никакая сила не вернет младенцу жизнь. Это было так же очевидно, как то, что отступать нельзя. Никак!
- Положи на место.
Занку распирало от гнева, но теперь к нему примешивался и страх за существо, ставшее родным, ждавшее помощи. Мысли казались чужими – надменные и холодные, они больше подошли бы Эриану, чем ей. Она сама себя не узнавала и уже мало противилась бившему изнутри чутью.
- А ты отними, раз бойкая такая. У-умная…
Дитр издевался, дразнил, и еще немного – и Занка в гневе забыла бы обо всем. Но тут сзади на нее обрушилось что-то тяжелое – шлепнуло по голове, и Занки больше не стало.
Сквозь тьму и боль, нещадно терзавшую затылок, до нее доносились голоса. Они шептались, будто кто-то и впрямь мог их подслушать.
- Уверен, что та самая? – с суеверным страхом бормотал один.
- Она, всё сходится – колдунья с грудным. - Этого Занка узнала. Дирт. - Из-за нее тогда недород, а потом и эти приплелись.