Страница 125 из 142
Сказать по совести, цветы были отличные, хоть в королевский дворец отправляй, но у маркиза было слишком мало мелких денег, а на серебро эта свиристелка ему сдачу не наскребет, да и внимание ненужное привлечь можно. Поэтому торг получился жарким.
Сторговались на пяти и том, что продавщица сама дотащит корзину до повозки.
Протолкаться к своему фургончику сквозь чужие телеги оказалось не так-то просто — за время поисков народа на рынке прибавилось и возле коновязей творился такой же первозданный хаос, как и на самом рынке. Полностью проснувшийся охранник метался между лошадьми, пытаясь за всем уследить, цветочница норовила отстать и потеряться, люди спешили навстречу и немилосердно толкались.
Эйомин с громадным облегчением откинул полотнище фургона, и скомандовал:
— Ставь сюда, и, вот, бери свои деньги.
Девчонка почти не глядя сунула оттянувшую руки ношу в пыльный сумрак и потянулась к лежащим на мужской ладони монетам, но едва коснулась металла, как пошатнулась, закатила глаза и начала оседать.
Воровато стрельнувший глазами по сторонам Эйомин подхватил легкое тело и опустил рядом с цветами.
Отлично, можно начинать.
На то, чтобы вычертить на крошечном пустыре между задними заборами герцога Эгайда и графа Везефа двойной круг, покрытый рунами, положить в его центр одурманенную девчонку с незаживающими порезами на руках и шее, и зажечь плоские красные свечи, ушло не больше сорока минут. Возле головы, обрамленной сбившимися светлыми прядями, легли два предмета-привязки: слева, в кольцо-целеуказатель, — шейный платок маркиза с красиво вышитым вензелем, а в кольцо справа, «смертоносное», — простой кинжал без опознавательных знаков. После проверки которого любой маг однозначно укажет на Карди, и прибавит, что кинжал этот неоднократно участвовал в темных ритуалах.
Да, не только у Ралто имелись личные вещи Эйомина, сам дорогой друг тоже любил забывать в гостях всякую мелочевку.
Как только последний элемент лег на место, ало-синяя магия без понуканий со стороны колдуна закрутилась водоворотом, схлопнулась в спицу выше особняка и выстрелила жадными щупальцами, становящимися невидимыми в полуметре от эпицентра, в поисках жертвы.
Эйомин ухватившись за забор переждал резко нахлынувшую после колдовства слабость и погнал домой, переодеваться, чутко прислушиваясь к организму.
Характерное покалывание в шее, медленно спускающееся вдоль позвоночника и еще медленнее движущееся вверх, на затылок и щеки, появилось уже в воротах особняка, легкое жжение и горечь во рту — на подходе к гардеробной, а в глазах начало двоиться на выходе из нее. Маркиз для верности походил немного по гостиной от стены к стене, поторчал у окна, щурясь на слишком яркий утренний свет, и велел закладывать карету.
По пустырю, конечно, ходят редко, но все же ходят, так что следует поторопиться. Да и мысль о смертельной болезни, медленно заползающей в тело, волновала гораздо сильнее, чем хотелось бы.
Немного подумав, маркиз решил не подавлять это постыдное чувство — трясущийся от страха он будет выглядеть убедительнее, — и тут же с удивлением понял, что вот теперь, когда бояться можно, ему уже не так и страшно.
Ругнувшись, дворянин залез в карету, плотно задернул шторки и велел кучеру гнать на площадь Щеглов самой короткой дорогой. Тье Эстрери должен срочно узнать, что за безобразие творится у него под носом.
К барону Эстрери нервничающего все сильнее жалобщика не пустили, сослались на плотный график главы Серой Охраны. Но его заместитель выслушал маркиза самым внимательным образом, проверил наличие магического воздействия и, сочувственно кивая, выпроводил к дежурному следователю. Пожилой дядька с квадратным лицом и умными, подслеповато прищуренными глазами принял вельможу без радости и слушал со скептицизмом.
Когда нервничающий уже по-настоящему Эйомин (жжение добралось до пищевода, хотя, по расчетам, до этого вообще не должно было дойти), во второй раз изложил историю о внезапно обнаруженном и чудесным образом опознанном вредоносном колдовстве, офицер Канхар сложил руки домиком и подался вперед.
В дрожащем красноватом свете дешевого магического светильника он выглядел не служителем закона и правопорядка, а выходцем из загробного мира, и эта ассоциация зараженного Эйомина угнетала.
— Хорошо, насчет симптомов я понял, с диагнозом согласен. И даже не стану спрашивать у вас, откуда вам столько об этой запрещенной дряни известно. Хотя, должен признаться, мне очень любопытно. Но с чего вы решили, что виноват юный Карди? Он вам, конечно, соперник, но для ребенка… сколько ему там? Десять?.. хорошо, пускай одиннадцати лет от роду, это как-то слишком.
— Наследственность, знаете ли, — буркнул Эйомин, нетерпеливо ерзая в хромоногом кресле. Вот старый хрыч, сам же видит, что пострадавшему нужен маг-лекарь и срочное прекращение болезнетворного ритуала, а сидит и слова тянет, будто на светском приеме. — Я хорошо был знаком с его батюшкой, и могу засвидетельствовать, что отголосок силы, который я ощутил, когда пытался проследить обратный отклик, идентичен. Так что или Ралто ожил, или его сын нашел в папиной лаборатории какие-то интересные книги и решил опробовать информацию на практике.
В ответ на это следователь полуприкрыл глаза, так что выражение их стало не разобрать, и меланхолично сообщил:
— Отголосок? Ритуал «Забывчивой чумы» отголосков не дает, авторство можно только по косвенным признакам установить.
Эйомин мысленно зарычал.
— Следователям — да, а вот жертва, если обладает достаточно развитым магическим даром и вовремя почует неладное, может и почувствовать. Закон обратной связи Ограза-Битогерта для смертельных ритуалов еще никто не отменял.