Святые и дурачок

Круг его общения – десятки тысяч. Аристократы и бродяги, богачи и нищие, неграмотные простецы и светила учёности. И с нищим он нищ, с учёным учён, с простым прост, с благородным аристократ.

Трудяга-рыбак из Капернаума, про которого неизвестно даже, знал ли он на момент своего избрания грамоту.

Как могло случиться такое преображение?

Тут мы видим следующую картину.

На белом скалистом мысу

Скалистый мыс над тёмно-синим морем. Морская даль круглится как чаша; по ней перебегают сердитые барашки. На белом сухом мысу – площадка с кусочком колоннады, окружённая руинами древних стен и ямами раскопов. Всякий, кто бывал в Севастополе, узнает это место: Херсонес.

Колонны, отбрасывая тени, делают площадку полосатой. Между полос – белокаменное возвышение, на нём – кресло без спинки с икс-образно перекрещёнными ножками. На кресле – сидящая тёмная фигура без черт лица. Ещё три фигуры появляются в проёме руинированной стены: две, по сторонам, тёмные, одна, посередине, как бы слепленная из света. Лучи, исходящие от светлой фигуры, освещают и преображают пространство: колонны и стены дорисовываются до верха, развалины получают стройные пропорции. Сидящий на престоле обретает черты: теперь мы видим человека среднего роста и возраста, лысоватого, гладко выбритого, с безнадёжно искривлённым ртом и скучающим взором, одетого в синий шерстяной гиматий поверх хитона. Возможно, это Плиний, или Тацит, или кто-то рангом поменьше. В его руках связка деревянных навощённых табличек.

Двое вошедших по бокам превращаются в вооружённую стражу. Тот, кто посреди них, тоже являет нам свой облик: он темноволос с проседью, бородат, на обветренном, крупно вылепленном лице орлиный нос, глаза под густыми бровями светлые и лучистые. Одежда поношенная. Лет ему около пятидесяти.

Апостол Андрей Миниатюра XII век Византия

Сидящий на престоле. Ты Андрей, сын Иона, из… (глядит в табличку) Из Витф… Вис…

Андрей. Из Вифсаиды. Только отца моего звали не Ион, а Иона.

Сидящий. Иона? Странное имя. Ах да: ты ведь из этих… Ты иудей?

Андрей. Был иудеем.

Сидящий. Как это – был? Разве человек может перестать быть тем, кем родился? Послушай, а может, тебе даровано римское гражданство? Если ты римский гражданин, то скажи сразу: я отправлю тебя в Рим на суд Кесаря. За казённый счёт.

Андрей. Нет, начальник. Так высоко я не летаю.

Сидящий. Жаль. Съездил бы в Рим. И нам меньше хлопот. Очень надо тут с тобой возиться. А кстати, почему ты говоришь мне неуместное слово «начальник»? Ты должен обращаться «господин».

Андрей. Прости, но я не могу так тебя называть. У меня есть Господин, один-единственный навсегда.

Сидящий. Ты чей-то раб? Так назови его имя и не морочь мне голову. Если он в этом городе, мы вызовем его и решим с ним все вопросы.

Андрей. Это вряд ли получится. Мой Господин далеко, на небе, и Он здесь, с нами.

Сидящий. Что ты несёшь? Ты, что ли, Сфинкс, чтобы говорить загадками? Не серди меня. И без тебя мороки предостаточно.

Андрей. Я просто говорю, как есть, правду. Мой Господин и Учитель, Иисус Христос из Назарета, воскрес из мёртвых и вознёсся к Своему Отцу на небо. Но Дыханием Своим он везде, потому что Его Дыханием дышит вся жизнь.

Сидящий (стражникам). Он сумасшедший? Кого вы ко мне привели?

Андрей. Начальник, ты умён и справедлив. Что в моих словах кажется тебе невероятным?

Сидящий. Кого привели, я вас спрашиваю? Разве не видно? Человек с такими лучистыми глазами не подлежит моей власти и наказанию. В чём его обвиняют? (Смотрит в таблички.) Ах, ну да, конечно. Еврейские штучки. Вот: на тебя жалуются из синагоги… И вот ещё: почтенные мастера, изготовители священных изображений. Ну, синагога – понятно: эта публика ненавидит нас, а чуть что – бежит к нам жаловаться, выливает на нашу голову свои дрязги. А чем ты досадил этим благочестивым ремесленникам?

Андрей. Ничем.

Сидящий. Не лги!

Андрей. Я говорю правду. Говорящий неправду – диавол и враг Бога, ибо Бог – правда.

Сидящий. Это ты хорошо сказал. Боги всегда правы, а лжесвидетельствующий неугоден богам. Каких богов ты чтишь?

Андрей. Верую во единого Бога Отца Вседержителя, Творца всего видимого и невидимого. И один у меня Господин Иисус Христос, Сын Божий, единственный, рождённый до всех времён.

Сидящий. А-а, так ты философ! Сразу бы мне сказали. Интересно философствуешь. Сын Божий до всех времён… мировой Логос… Чем же ты докажешь, что Бог один?

Андрей. А что тут доказывать? Ты и сам это знаешь. Два разума не могут подумать одну и ту же мысль. Две разных воли не могут создать гармонию. Прикажи твоим стражникам вместе, в четыре руки, слепить горшок: он выйдет кривобоким. А мир посложнее, чем глиняный горшок, и он полон красоты и соразмерности. Смотри: видишь тучу? Она скоро прольётся дождём на те горы; дождевая вода потоками стечёт вниз, в долину, впитается в землю, из неё перейдёт в корни винограда, даст жизнь гроздьям, из которых сделают вино. Ты выпьешь вино, и оно подарит тебе тепло и радость. Лишняя влага выйдет из тебя мочой и потом, как выходит она из листьев винограда и из всякой земной плоти, испарится, поднимется наверх и станет тучей… Кто мог сотворить такую стройность? Только один Творец, которому не мешали советчики и помощники.

Сидящий. Да, насчёт советчиков… Тут ты прав. Тебя интересно послушать. У кого ты учился? У последователей Зенона?

Андрей. Я не знаю такого человека.

Сидящий. Так ты Платона читал?

Андрей. Нет, начальник, прости меня, я человек неучёный. Я бы и прочитал Платона – у него, говорят, много мудрости. Но я всё время в пути. С тех пор как я научился читать, у меня не было времени одолеть такую трудную книгу, да и денег, чтобы её купить.

Сидящий. Ты неучён? Почему же ты так хорошо говоришь по-гречески? Ведь ты из этой самой Витс…

Андрей. Из Вифсаиды.

Сидящий. Да, из Иудеи, а там, как я знаю, говорят по… как это… по-арма…

Андрей. По-арамейски. Мой Господин дал мне знание многих языков Своим Дыханием.

Сидящий. Как это? Что такое? Опять загадками?

Андрей. Нет, какие загадки. Всё так и было. Его Дух Утешитель сошёл с неба на нас – как бы огоньки… Это видели многие, не подумай опять, что я сумасшедший. Удивительный огонь – не обжигает, а наполняет счастьем…

Сидящий. Ты и по-латыни можешь? Quid tibi manducare prandium hodie?

Андрей. Nil ego non comedent illud: populum tuum confregit me, cum loquitur cum amicis.

Сидящий. Коряво, но понятно. Ещё какие языки знаешь?

Андрей. Не то чтобы знаю… Говорить могу на армянском, исаврийском, галатском, иверийском, лазском, абазгском, персидском, скифском…

Сидящий. И это всё твой Утешитель тебя научил?

Андрей. Всё, что у меня есть, дано мне от Отца Дыханием Сына, Господина моего. Но научиться говорить пришлось в странствиях. Оказался в стране лазов – научись говорить по-лазски; пользуешься гостеприимством скифов – общайся с ними по-скифски. Говорить с человеком на его языке – значит любить его.

Сидящий. И это ты хорошо сказал. Воистину мы, римляне, не любим никого… И за это рано или поздно заплатим… Ты умный человек. Так что же у тебя с этими ремесленниками? Ты совращал их в свою философию?

Андрей. Я ничего не сделал им и даже не говорил с ними. Но из тех, с кем мне случилось общаться в этом городе, многие поняли, что Бог один, Он Отец наш на небе. И что Сын Его пришёл в мир, чтобы спасти нас своей кровью. Пришёл, и учил, и был убит, и воскрес, и взошёл на небо к Отцу, и всех нас ждёт там – всех людей, которые поняли и поверили. Мы спасены от смерти – кто поверит, спасён. Значит, никакие боги не имеют силы, и их идолы не нужны. Мастера просто испугались: их труд никому не нужен…