Записки старого книжника

Через год я вернулся в Укркниготорг. Старую книгу здесь уже не покупали, но при магазине решили открыть антикварный отдел, где я и на­чал работать.Но меня тянуло к писателям и ученым, ведь я всю свою жизнь имел с ними дело. Поэтому я перешел в Книжную лавку писателей. Годы работы в ней считаю для себя очень плодотвор­ными. При моем содействии лавка приобрела немало библиотек и собраний рукописей и авто­графов, в том числе библиотеку ближайшего со­трудника А. М. Горького по издательству «Зна­ние» К. П. Пятницкого, библиотеку и собрание автографов литературоведа П. Н. Медведева. В библиотеке Медведева были прекрасно подо­браны все первые издания как самого Пушкина, так и его поэтического окружения. В собрании автографов были главным образом автографы поэтов конца X IX — начала XX века: Н. Гумиле­ва, А. Блока, В. Брюсова, Андрея Белого, В. Маяковского и многих других. Мы купили также ряд писем А. М. Горького, в том числе, напри­мер, его письмо к Шаляпину от 1913 года.

В этом письме Горький писал:

«...Помни, кто ты в России... Ты больше аристократ, чем любой Рюрикович... Ты в русском искусстве музыки первый... и так хотелось бы, чтобы ты понял твою роль, твое значение в русской жизни!»

Особенно важные документы мы купили у од­ной неизвестной женщины. Это были материалы по организации Управления по делам искусств. Среди них были в подлинниках протоколы три­дцати заседаний, на которых присутствовали ра­ботники искусств и общественные деятели, со­бранные Горьким,— А. Бенуа, сам А. М. Горь­кий, А. Н. Тихонов (Серебров) и много худож­ников. На этих заседаниях решено было образовать самостоятельное Управление по де­лам искусств и Управление по охране памятни­ков старины.Книжная лавка писателей устроила несколько базаров и выставок. Особенно хорошо были ор­ганизованы базары и выставки в Доме писателей. Выставлены были книги из собрания В. А. Дес- ницкого: редкие издания Крылова, ряд первых изданий Ленина, Плеханова, Чернышевского и других, коллекция переплетов от XV до XXвеков, очень много марокенов с суперэкслибриса­ми пап, кардиналов, королей и разных именитых людей. Десницкий выставлял также превосходно оформленные книги французских романтиков.Профессор Н. К. Пиксанов устроил выставку своего собрания всех изданий и более чем ста списков комедии Грибоедова «Горе от ума».Г. А. Гуковский выставлял книги XVIII столе­тия. Особенно замечательным было собраниефранцузских иллюстрированных изданий, подо­бранное хронологически, с последней четверти XVIII века по первую четверть XIX века.Из собрания В. П. Исакова, о котором скажу дальше, были представлены все лучшие издания XVIII века вроде четырех томов Лафонтена, че­тырех томов Мольера, Руссо, Вольтера с гравю­рами Буше и пр.Я хочу особо сказать о своих встречах с писа­телями, об их библиотеках. В библиотеке каж­дого писателя отражались не только вкусы и ха­рактер владельца, но и творческое лицо его. Я же, работая, в частности, в Книжной лавке писателей, имел возможность узнать многих со­ветских писателей, литературоведов, ученых, и общение с ними было не только приятным, но и глубоко поучительным.

Особенно часто мне приходилось встречаться с писателями во время моей работы в издатель­стве «Всемирная литература», и в первую очередь мне хочется вспомнить об А. А. Блоке.Александр Александрович Блок интересовал­ся театром и собирал все, что касалось театра.В первые годы революции он очень мало за­ботился о своей внешности, ходил обычно в по­тертой шинели. Блок в магазинах усердно разыс­кивал интересующие его пьесы, стоя либо на корточках, либо на коленях (пьесы и брошюры о театре размещали, как правило, на нижних полках).У меня в лавке Блок познакомился с молодым человеком по фамилии Лабутин, который попро­сил у него билеты в театр. Блок тут же написал пропуск в Суворинский театр. Лабутин, который был очень культурным человеком, близко сошел­ся с Блоком и впоследствии даже помогал Беке­товой в литературных работах о Блоке.Лабутин оказался неудачником. После смерти Блока, не имея работы, он распродал все письма Блока к нему, портреты и письма разных зна­менитых артистов, которым его отец всячески в свое время помогал. Тут были письма и пор­треты В. Н. Давыдова, В. В. Стрельской, Лип- ковской и целого ряда других лиц, поднесенные Карпу Лабутину и имеющие дарственные над­писи.

После смерти Блока его жена Любовь Дмит­риевна получила все наследство и права на изда­ния Блока, приобретя возможность усиленно со­бирать книги по любимому ею балету. Собрание у нее было довольно большое, о чем свидетель­ствует такой факт. Когда я купил собрание Худе- кова, автора трехтомной «Истории танцев», то Любовь Дмитриевна смогла из него выбрать то­лько какой-нибудь десяток листов. У Худековаже было около 100 разных литографий Тальмы, около 80 — Фанни Эльслер. Потом Любовь Дми­триевна купила у меня архив балерины Трефило­вой, задумав написать книгу по балету, но раз­вивавшаяся болезнь помешала этому. После сме­рти все ее собрание поступило в Театральный музей, а то, что сохранилось от библиотеки А. А. Блока, перешло в Пушкинский дом.Поэт Михаил Алексеевич Кузмин был боль­шим любителем книг, но собирал немного. М. А. Кузмин знал несколько языков и покупал главным образом изящные издания с несколько фривольным уклоном. Он был чрезвычайно об­разованным человеком, любил музыку, прекрас­но играл на рояле и сам писал ноты. Я был знаком с М. А. Кузминым много лет. Он бывал у меня на родине, в г. Данилове Ярославской области, и с удовольствием вспоминал этот го­род, сказав мне как-то, что написал даже рассказ из даниловского быта.М. А. Кузмин умер в Мариинской больнице (теперь больница имени Куйбышева) в 1936 году. Во время выноса тела покойного шел густой снег, но, несмотря на плохую погоду, М. А. Кузмина провожало в последний путь много людей— по­жалуй, все жившие в Ленинграде писатели. Среди них выделялась крупная, засыпанная снегом фи­гура Алексея Толстого...Василия Петровича Исакова я помню еще юношей-комсомольцем, покупающим в магазине «Международная книга» первые издания книг французских романтиков. Позже, на протяжении по крайней мере двадцати лет, я его знал как покупателя преимущественно французских книг X V II— XIX веков. Вначале Исаков покупал по неопытности средние и плохие экземпляры книг, но потом стал менять их на лучшие. Таким об­разом у него образовалось прекрасное собрание.Я убедился, что Василий Петрович очень ис­кренне любит книгу. Можно указать на один факт. В 1929 году Общество библиофилов изда­вало «Альманах библиофила». Перед этим Васи­лий Петрович нередко посещал заседания Об­щества, и ему пришлось иметь дело с «Альмана­хом». Резко возражал он против публикования переведенной с французского языка статьи «Яв­ляется ли женщина библиофилом?», в которой доказывалось, что женщина любит книгу только как предмет роскоши.Более детально я познакомился с библиотекой Исакова, выбирая в 1940 году книги для выстав­ки в Доме писателя. Осматривая библиотеку, я поражался большому и систематичному собра­нию книг. Для того чтобы так подобрать библио­теку, как сделал это Исаков, надо было прежде всего иметь страстную любовь к книге и неимо­верное упорство.Весной 1942 года я проходил по улице Связи мимо квартиры Исакова. Смотрю — крыша раз­ворочена. Значит, попала бомба или снаряд. Я повернул во двор, поднялся в его квартиру надподвальным помещением. Квартира была не за­крыта, и я вошел в комнату: по стенам стояли книги, но кругом были мусор и камни...Я стал искать управдома. Это была женщина, мирно копавшая в тот момент грядку посреди двора. Я спросил ее:

— Почему у вас в таком состоянии квартира Исакова? Не заперта...

— Квартира заперта.

— Нет, не заперта. Это возмутительно— та­кое отношение к чужому имуществу.