Записки старого книжника

Дама оказалась дочерью знаменитого в 30—60-х годах натурщика Тараса Михайлова, с кото­рого писали Брюллов, Бруни, Басин и все выда­ющиеся художники— его современники; сам же Михайлов подбирал и хранил всякие этюды и пробные отпечатки гравюр. Кроме того, мно­гие известные художники дарили ему гравюры с надписями, и у него собралось таких гравюр и этюдов целые сундуки.Первый вопрос старушки был:— Вы художник?— Нет, я не художник, а любитель и немного рисую.Я купил очень много этюдов и гравюр. Эта покупка, можно сказать, обогатила меня. Но и до сих пор я раскаиваюсь, что из этой коллекциипродал больше торговцам, чем любителям.Много гравюр попало к А. Пальчикову, соби­равшему рисунки и гравюры. Он, между прочим, издал «Альбом русских народных песен», им со­бранных и переложенных на музыку. Издал он также альбом «Перечень печатных листов И. И. Шишкина», причем офорт и многие фото­типии были напечатаны на шелку.В 1905— 1906 годах выходило множество юмористических журналов. Выйдет два-три но­мера— и журнал запрещают. Архивы этих не­долговечных журналов, остававшиеся большей частью в типографиях, периодически вместе с ма­кулатурой продавали на бумажные фабрики, а там мои агенты выбирали писаное и приносили мне. Я покупал у них и худое и хорошее, а потом разбирал.Так мною был приобретен архив журнала «Живописное обозрение». Тут было множество оригиналов рукописей как напечатанных, так и не принятых, но оставшихся в редакции, громадное количество рисунков, между которыми попада­лось немало рисунков известных художников, в частности Айвазовского.Этот архив я целиком продал А. Е. Бурцеву.Как-то совершенно случайно я приобрел две чрезвычайно редкие фотооткрытки. На одной из них был изображен А. М. Горький с М. Ф. Андрее­вой, на второй— Л. Н. Андреев со своей первойженой. По всему было видно, что фотооткрытки эти были изготовлены каким-то досужим коммерсан­том из обычных снимков и пущены в продажу без согласия снявшихся. Даже подписи на них искажали фактическое положение вещей. Одна из открыток имела подпись «Горький с женой Андреева», хотя М. Ф. Андреева всего лишь однофамилица писате­ля. Подпись на другой открытке также тенденциоз­на: «Андреев с женой Горького». Снимки сделаны были одновременно, о чем говорит и окружающая обстановка и даже позы сфотографировавшихся. Как известно, А. М. Горький и Л. Н. Андреев в свое время были весьма дружны, и коммерсант рассчитывал, что у части публики подобного рода фотооткрытки вызовут особый интерес.Однажды министерство внутренних дел опуб­ликовало извещение о продаже с торгов старых архивных дел.Начались торги. Купил один «картузник», ка­жется, по 3 рубля за пуд. Я и С. Н. Котов тут же сговорились с этим «картузником», что купим у него не менее 60 пудов по 100 рублей за пуд. Бумажник свез всю макулатуру, около 330 пудов, к себе в сарай, где мы с Котовым пересмотрели и выбрали 60 пудов. Мы обнаружили немало лю­бопытных материалов, которые разобрали по со­держанию, потом разделили на две равные части и по жребию, кому какая достанется, поделили.

Мне досталась, между прочим, кипа весом около 10 фунтов по сектантству эпохи Александ­ра I. Эти очень интересные документы у меня купил один из чиновников того же министерства, но при этом заявил в министерство, что на рынке продаются ценные материалы архива.Ко мне пришел начальник архива, какой-то штатский генерал, и начал мне угрожать тем, что отберет у меня архив, что я не имею права торго­вать архивными делами и пр.Через несколько дней меня вызвали в сыскное отделение. Начальник сыскного отделения спро­сил меня:— Как попали к вам архивные дела?Я подробно рассказал ему о продаже мини­стерством с торгов старых архивных дел и о том, что из 300 пудов старых дел мы выбрали "те, которые имели историческое значение.Тогда начальник изменил тон и стал ругать чиновников, которые по невежеству продали цен­ные документы.После посещения начальника сыскного отделе­ния ко мне опять пришел начальник архива и уже униженно просил продать ему некоторые дела.Среди купленных бумаг было около пяти пу­дов дел о Сибири, около пуда— дел по санкт- петербургскому ополчению в войну 1812 года, дела о польском восстании и другие. Вот какие ценности списывали в макулатуру невежды из министерства внутренних дел!В 1907 году мною был куплен архив А. С. Си­дорова, известного общественного деятеля на Се­вере. Сидоров был сын архангельского тор­говца. Получив среднее образование, а затем личное дворянство и прослужив некоторое время у золотопромышленника Базилевского, он подал заявки на золотоносные прииски, сделался сам золотопромышленником и разбогател.Сидоров открыл на свои средства много школ и подал правительству проект об образовании в Сибири университета. Он предлагал губернато­ру Восточной Сибири Муравьеву 25 приисков и крупную сумму денег на осуществление своего проекта, но Муравьев отклонил его предложение.Тогда Сидоров обратился к губернатору Запад­ной Сибири Дюгамелю с таким же предложением. Дюгамель запросил министерство народного про­свещения, которое отказалось от предложения из-за того, что Сидоров «подлого» происхождения.Много раз Сидоров подавал докладные запис­ки о том, что кораблям надо отправляться в океан через Белое море.Он давал средства Географическому обществу на организацию экспедиции на Север для поисков путей в океан через сибирские реки и для устрой­ства тоннеля сквозь Уральские горы.Все материалы и проекты оказались в этом архиве. Внуки Сидорова выбросили архив из са­рая на даче в Озерках, а дворник продал его тряпичникам, от которых он и попал ко мне. Я разобрал архив и предложил его Публичной библиотеке.Бывший в то время директором Публичной библиотеки Д. Ф. Кобеко изъявил желание при­обрести архив, но с оговоркой, что платить до­рого за такие архивы он не может.Мы порешили на 500 рублях. Но тут неожи­данно заявился известный в свою пору экономист и публицист П. Б. Струве, ставший впоследствии белоэмигрантом. Увидев бумаги архива, он по­интересовался, как они попали ко мне. На мое разъяснение он ответил:

— Сидоровы мои родственники. Это люди состоятельные, и я удивляюсь, что они так от­носятся к архиву их энергичного и знаменитого в Сибири предка.Через несколько дней ко мне зашла одна дама, которая объяснила, что архив продан дворником по недоразумению, что они сожалеют об этом и готовы его купить, так как среди бумаг могут оказаться компрометирующие семью докумен­ты, которые они желали бы уничтожить.Я отказался продать даме архив, считая, что среди бумаг много полезных и в будущем очень нужных документов, материалов и проектов.Тогда она дала мне слово, что просмотрит все бумаги, изымет чисто семейные материалы, а остальное обязуется сдать в государственное учреждение по моему указанию.

Примерно через год зашел ко мне некто Шид- ловский и спросил, не знаю ли я, где находится архив Сидорова.

— Не только знаю, но и имею право архивом распоряжаться,— ответил я.

Я направил его к владелице архива с письмом, в котором просил передать архив в Академию наук. Сразу же после Октябрьской революции Шидловский приступил к работе по описи и ис­следованию этого архива.В эти же годы мною был куплен архив глав­ной конторы графа Строганова. Архив этот при­обрел П. Б. Струве и по его материалам написал двухтомную работу «Хозяйство и цена» (1913— 1916). В архиве Строганова были представлены подробные сведения о ведении хозяйства в боль­ших поместьях в 30— 50-х годах XIX столетия.Из книгопродавцев, пожалуй, я один серьезно занимался рукописями и автографами. В 1915 году я даже выпустил (под No 27) каталог авто­графов, писем, документов и рукописей, собст­венно, единственный в России.Дела мои шли удачно, и я позволял себе каждое лето ездить месяца на два в деревню, куда уже с весны отправлял жену с детьми. До моего приезда жена обычно жила у своих родителей в Данилове, а когда я приезжал, мы отправлялись в деревню Мишутино, где у нас было небольшое крестьянское хозяйство, довольно приличный дом в пять небо­льших комнат, снаружи обитый тесом, внутри оштукатуренный и оклеенный обоями. Около дома с трех сторон садик, насаженный еще в детстве мной и моим братом. Я с головой окунался в инте­ресы стариков и деревенской жизни: косил, молотил.