Страница 48 из 134
Молодой человек все еще продолжал держать девушку за руку, но, заметив удивленный взгляд капитана Херрингтон, мгновенно выпустил ее.
– Но только не будет ли это слишком утомительным для Элизабет? Может быть, имеет смысл отложить нашу встречу на пару дней?
– О, нет, со мной все в порядке. Легкое головокружение, и только. Это завтра же пройдет.
– Да, но доктор велел тебе лежать в кровати, – попытался остановить ее капитан Херрингтон.
– Доктора всегда перестраховываются, дядя. К тому же я не собираюсь завтра ни скакать, ни бегать. Ну, пожалуйста…
– Уговорила, Бетти. Что с тобой поделаешь? Упрямство и упорство – наша фамильная черта… Хорошо, тогда договорились, – произнес Генрих Херрингтон, беря девушку под руку, – завтра в одиннадцать часов в холле отеля.
И после секундной паузы добавил:
– Только не опаздывайте. На корабле должны быть порядок и дисциплина.
– Так точно, капитан Херрингтон, – улыбнувшись, отрапортовал Майкл Брайт.
Глава 14
Было ровно одиннадцать часов пополудни, когда отставной капитан дальнего плавания Генрих Херрингтон спустился в холл отеля. Там уже находилось несколько человек: одни сидели за столиками и дымили сигарами, читая новости, другие стояли около ресепшен и о чем-то оживленно беседовали с менеджером отеля. Оглянувшись, Генрих Херрингтон недалеко от входа заметил молодого человека, сидевшего на диване. Перемена, произошедшая в нем со вчерашнего дня, не только не ускользнула от капитана, но и несколько изумила его. Если еще вчера перед ними сидел развязный, плохо воспитанный и небрежно одетый циник, глядя на которого он никак не мог понять, как этот человек мог стать другом и хорошим товарищем его племянника. Теперь же Генрих Херрингтон увидел перед собой совсем другого человека. Умное, волевое лицо сияло мужественностью и спокойствием. Безукоризненно одетый, Майкл Брайт выглядел как лондонский денди, что в этих краях смотрелось даже несколько нелепо.
При виде капитана, молодой человек дружелюбно улыбнулся. Он слегка приподнялся, жестом приглашая Генриха Херрингтона присоединиться к нему.
– Вы точны, Майкл, как швейцарские часы, – пожимая ему руку, сказал капитан.
– Мои родители родом из Германии, а вы сами знаете, как там любят пунктуальность… А вообще, я не люблю терять время. Ведь самая невосполнимая трата на земле – это трата времени. А оно самое драгоценное, что есть у человека.
– Хм, – удивленно хмыкнул капитан Херрингтон, – а вы, Майкл, философ.
– Вовсе нет. Но здесь, на этом континенте, время бежит не столь стремительно, как в больших городах. А когда находишься в саванне, на бескрайней и необозримой равнине, где жизненный ритм не меняется из года в год, время и вовсе замирает. Кажется, что так будет вечно: все так же будет приближаться долгожданный сезон дождей, который напоит измученную под палящим солнцем природу, все так же по ночам на вас из космоса будут смотреть далекие звезды, все так же будет дуть ласковый ветер, приносящий сладковатый запах цветов…
Майкл Брайт замолчал. Генрих Херрингтон смотрел на него с нарастающим интересом.
– Продолжайте, Майкл, – услышали они вдруг знакомый голос, – мне не терпится услышать еще что-нибудь о тех местах, которые нам предстоит посетить во время нашего путешествия.
– Бетти, дорогая, – вскричал удивленный Генрих Херрингтон. – Ради всего святого, что ты тут делаешь? Ты что, забыла, что тебе вчера сказал врач?
– Элизабет, – в свою очередь сказал Майкл, вставая. – Мне кажется, вам следовало бы отлежаться денек-другой.
В голосе его звучала такая нежность и забота, что девушка невольно покраснела. Чтобы скрыть свое смущение, она опустила глаза на какое-то мгновение, а когда подняла их, то увидела сияющие глаза молодого человека, в которых светился такой чистый и искренний лучик надежды, что сердце девушки наполнилось теплом.
– Если бы речь шла об увеселительной прогулке по просторам Африки, – сказала Элизабет, – то я бы непременно послушалась вас и поднялась к себе в комнату. Но речь идет о моем родном брате. И каждый день, потерянный впустую, может стоить ему жизни. Мы не можем так рисковать.