Страница 86 из 94
И тут всё сборище великанов начало падать на колени и утыкаться лицом в землю. Кто медленно, кто быстро, кто ловко, а кто и не очень. Старшие подталкивали брыкающихся младших. Бур и светловолосая растянулись на земле среди прочих. Я оказалась в окружении множества кудрявых затылков и покрытых шкурами спин – прямо как среди безрогого коровьего стада.
- Вы чего? – начала я. Пение для великанов начинала превращаться во что-то непонятное, но уже пугающее. Мне ответило молчание.
- Кххм, вернёмся, пожалуй, к песне, - неуверенно сказала я и тронула струны.
Может, слава обо мне донеслась даже до этого глухого уголка, и всё это племя - пылкие ценители моих песен?
* * *
- …Была она белее снега и светлой радости полна… - тоже не нравится? А считалочку вы слышали? Раз! Упырь пошёл в курятник. Два! Попался он в капкан… Не подходит? – я сделала короткую передышку для ноющих пальцев. Оханья и причитания стихли.
Сразу всё пошло не так. С первых аккордов песни о богатыре, зашевелился и поднял голову старейшина. Прислушался, недоумённо на меня глянул. Я ободряюще улыбнулась одному из главных своих поклонников. А вот он не радовался. Сморщился на втором куплете, а на третьем вдруг схватился за голову и застонал. К нему тут же кинулись на помощь, а я прервала пение. Старейшина держался за сердце и охал.
- Не ту ноту взяла? Ничего, переиграю!
Второй заход понравился седому ещё меньше.
- Аааа, я слова перепутала, сейчас поправлюсь!
- Ой-ой-ой, - запричитал старейшина, когда "дубина" была заменена "лесиной". По-моему так звучало слабей, так что в этот раз его отчаяние я вполне понимала.
- Песня не понравилась? Я знаю ещё, не сомневайтесь!
Что-то мне в последнее время с публикой не везёт. Пышкун, братья-ножи, теперь великаны. Теряю чутьё? Я встряхнула головой, отгоняя мрачные мысли.
- Слушайте песню о Рыжем Шване и Глупом Казначее!
- Ох-ох-ох! - горестно скривился старик, не дав мне закончить даже первый куплет. Я бы и продолжила, но многие здоровяки начали стучать кулаками по земле и тянуться к лежащим поблизости камням. Толчки ясно ощущались через ноги.
- Хорошо-хорошо, уже закончила,- тут же прервалась я.
Ну вот. Так всегда и бывает. Находится один недовольный - и портит настроение всем остальным. И откуда только взялся этот дед? Но положение ещё можно было спасти.
- Не будем расстраиваться. Может, вы хотите какую-то особенную песню? Говорите, не стесняйтесь, - обратилась я к коленопреклонённым слушателям.
Случалось ли вам во время Большого Круга в столичном Доме Света растолкать толпу, сесть на престол Светила, с аппетитом пообедать чем-нибудь из жертвенника, плюнуть в него напоследок, а потом вытереть руки об облачение Высшего Жреца? Мне тоже нет, но вот глядели на меня великаны как раз с таким вот ошеломлённым ужасом. А я ведь просто задала вопрос!
Один из малышей громко заплакал.
- Ладно, попробую угадать, - не дождавшись ответа пробурчала я, и вновь ударила по струнам.
- Ай-ай-ай! - в этот раз старец дотянул до середины второго куплета. Можно было подумать, что я пыталась его перепилить струной.
- Слушайте, может, ему просто плохо?
Эту догадку никто не подхватил. Я вздохнула, вспоминая следующую песню.
-… А вот эту я почти не знаю. Слышала один раз, издалека. Она так начинается: трень, брень, перебрень, …на листке она летела… Тоже нет? А если ниже? А задом наперёд?
Бой за интерес публики перешёл в вялую толкотню. Особо не выводя голосом и не лупя по струнам, я начинала песню и наблюдала за слушателями. Стоило начинать кривиться одному, остальные тут же подхватывали. Иногда оханье поднимал старейшина, иногда остальные. Особенно старалась зловредная детвора, устраивая шум по поводу и без повода. С колен так никто и не встал, и меня это сильно отвлекало. На Бура было жалко смотреть. Если в начале моего выступления он сиял, как солнечный диск на храме, то после первых трёх песен стал мрачнее печной трубы в безлунную ночь. После пятой к нему начала бочком подбираться Дрра. Бур вовремя заметил приближающуюся грозу и тоже ловко пополз боком. Состязаться в проворстве великанша с ним не могла, но проявила упорство. Я пела, замолкала, снова пела, снова встречала оханье или удары по земле, а они всё кружили по берегу друг за другом. Дрра атаковала из середины, проворный Бур каждый раз ловко уходил в сторону. Временами гигант кидал на меня отчаянные взгляды.
"Чего я вообще тут вожусь?" – мелькнула мимоходом хитрая мыслишка. "Клятв я не давала. Не пошла песня – значит, не судьба. Раскланяюсь и пойду дальше" Но два препятствия мешали мне так поступить. Первое и главное – я не могла бросить великанов в беде. Я уже не сомневалась - со здоровяками дело худо. По моей вине, или нет – уже неважно. Странствующие публику в беде не бросают. И вторая, незначительная преграда – я не могла выбраться из этой долины без посторонней помощи. Того же Бура, например. А его вот-вот должна была заживо съесть, растерзать на тысячи кусочков и смешать с пылью дражайшая супруга. Обычное, в сущности, дело. Но сейчас Бур был мне нужен живым и здоровым.
- Всё! Перерыв! – уже открыто заявила я, отложила арфу и спряталась от слушателей за каменно-деревянной кучей. Уже десятка два песен было обохано и обстукано крупными приозёрными ценителями. Времени на это ушло совсем немного - часто мне не давали допеть даже один куплет. Они морщились на слова, дёргались от музыки и не соглашались ни на какие вариации. В такой переделке я не была со времён Испытания, когда должна была день без остановки петь и играть в Главном Зале, стараясь попасть в такт двум десяткам таких же бедолаг-выпускниц. Но там хоть можно было иногда пооткрывать рот без слов или ударить пальцами мимо струн, теряясь в общей сумятице. А здесь я была одна против всех.