Страница 3 из 94
- …а то отдам тебя волколакам, - пыталась устрашить мальчика лет пяти молодая женщина. Тот лишь засмеялся. Также не испугали его орки, огры, драконы и дедушка Мирлин с соседней улицы. Уже почти отчаявшаяся женщина остановила свой взгляд на мне.
- Ну так вот, если не будешь есть перловую кашу, отдам тебя этой тёте!
Я уже проехала мимо них и не узнала финала истории. Но начало было обнадёживающим. Лишь глянув на меня, недавний сорванец спрятался за маминой юбкой и уже оттуда взахлёб обещал чудеса послушания. "Что ж, из всего можно извлечь пользу", - подумала я, но всё же мстительно стукнула кулаком один из притороченных к седлу мешков. Тот слабо трепыхнулся и взвизгнул в ответ.
- Поросёнка на продажу везёте, госпожа? – поинтересовался словоохотливый горожанин у дома.
- Нет, дракона изловила, на обед зажарю, - угрюмо ответила я и не так уж соврала. Идея закусить этим негодяем сейчас не казалась особо странной. Да и в мешке сидел именно он.
Да, я взяла его с собой. Его глаза умели глядеть так жалобно, а сам он так трогательно хныкал… Может, это и была грозная и таинственная магия драконов?
История, рассказанная им, была незатейлива и запутана. Запутана, если верить во всё его враньё, и проста, как ложка, если оставить одну правду.
А правда заключалась в трёх вещах: для дракона он был удручающе молод, он потерялся вдали от дома, и очень хотел домой вернуться. Про его юный возраст говорили несоразмерно толстые и короткие лапы при тонкой шее, бочкообразный живот и совершенно щенячий неуклюжий задор, не имеющий ничего общего с воспетой в легендах завораживающей драконьей грацией. Что потерялся и хочет вернуться говорил он сам, да ещё при этом хныкал. В подробностях же он безбожно путался и много врал. Во-первых, он сюда прилетел. Во-вторых, летать он не умеет напрочь. В-третьих, он полетел первым из своего выводка. В-четвёртых, его ищут. В-пятых, он - король драконьего племени Сияющих Пиками Лазурных Гор. И в-шестых он король, и в-седьмых, и в сто тридцать первых.
Король, король, король, король. Он повторял это через слово и тут же становился чванливым, дерзким и невыносимо капризным. Мне ведь выпала высокая честь, оказывается, чему я и должна быть дико рада. Одна беседа его величества со смертным - уже небывалое событие, но ведь это ещё не всё свалившееся на меня счастье! Я ведь могла ещё и сопроводить его королевское величество в его королевские земли и получить за это королевскую награду. И вообще, в его присутствии следует ложиться на брюхо и склонять голову! Как я дерзка! Как я смею! Да он меня сейчас испепелит! Каждый такой приступ я обрывала ударом мокрой тряпки, и беседа опять возвращалась в более-менее нормальное русло.
- Слушай, я еду в сторону гор, и до них примерно десять дней пути, - сказала я ему, когда он смолк после очередного шлепка влажной ткани,- Не знаю, какие там сияющие пики, но люди зовут эти горы Синими.
- Жалкие смертные могут запомнить лишь крохотную часть истинного имени, - фыркнул он в ответ, но тут же сменил тон, уловив грозное шевеление тряпки, - Где они, твои горы?
Я неопределённо махнула рукой в сторону севера.
- Да, они там, сияющие пики, пронзительно чистый воздух, и облака, достойные лишь северных ветров! - подтвердил он и странно зашмыгал носом.
Я даже опустила гребень.
- Это же строка из баллады об Эльфийской Деве! Откуда ты её знаешь?
- Гостил у нас один смертный менестрель, - признался дракончик, - Он и научил меня высокому людскому наречию, на котором монарху подобает общаться с жалкой чернью.
- Да, недолго ты здесь с такими речами продержишься, - подвела я итоги практичному воспитанию, - Так что же ты собираешься делать, Воротник?
С именами вышла отдельная история. Называть своё он отказывался до судорог и мгновенной истерики. С прозвищем та же беда. В результате я пообещала назвать его по своему разумению. Но и тут вышла заминка. Ни Визгун, ни Пискун, ни Крылатая Жаба, ни Зелёная Коза его не устроили. Он яростно возражал против любого упоминания своей внешности, размеров и свойств характера. Но тут всё решил случай. Раза три дракончику мерещился в кустах не то звон, не то мычание, и он мгновенно кидался мне на шею. И в первый раз ему это удалось, он даже сумел опрокинуть меня. Но потом я была настороже.
- Да ты прямо воротник какой-то! - пропыхтела я, едва перехватив у самой своей шеи нечто с выпученными глазами и яростно шоркающими по мне лапами. На Воротнике мы и остановились. Но ему ещё надо было как-то называть меня.
Объяснить, что я не "смертный", а "смертная" удалось за какую-то парочку взмахов тряпки. Внушить, что "смертная" тоже звучит не очень здорово, оказалось сложней. Сама идея о том, что у меня есть имя, ввергла его в полный ступор. Он застыл столбиком, и долго переваривал услышанное. Пожалуй, меньше я удивила бы его, сказав, что звёзды солёные. А вот впихнуть моё имя в его маленькую голову и вовсе оказалось трудом неблагодарным и непосильным.
"Эллириану" он тут же растаскивал на части, коверкал, обращал в какой-то "уллищих" и замолкал. "Риана" смешила его до колик. "Ри" и ласковую "Ришку" он вообще принял за икоту. Но и здесь всё образовалось само. Когда он в очередной раз заныл, что десять дней путешествия по мерзким землям жалких смертных - это слишком много, и он наградит меня, но перед этим казнит, покарает и испепелит, я решила, что с меня хватит.