Страница 20 из 94
У меня почти исчерпалась фантазия, а паренёк был твёрд, как хлеб прошлогодней выпечки. Под колышущемся студнем внешней трусости таился несгибаемый стержень, и у этого стержня было имя. Таинственного Мотрю пастушок боялся больше всех придуманных мной напастей, включая птиц с железными клювами, зайцев-оборотней и очень капризных принцесс, о которых я вспомнила уже с отчаяния. "Мотря не велел стадо перегонять. Вернётся - ругать будет." И все мои чудовища разбивались об эту стальную стену. Не испугали его и мои угрозы и приказы, не смягчили просьбы. Пока мы препирались, солнце успело ощутимо склониться к закату.
- Ну вот, представь - говоришь ты ему: "Мотря, я всё стадо загубил. Добрые люди остерегали, а я не послушался". Что он тебе ответит? - со всем доступным мне коварством нарисовала я перед пареньком картину. И тут же поняла – нет, не сработало. Пастушок лишь чубом тряхнул:
- Ничего здесь коровам не сделается.
- Почему? – мне уже стало по-настоящему интересно.
- Мотря сказал: "Держи стадо здесь, пока не вернусь. Я с лесным хозяином договорился. Он их сбережёт!" А с хозяином шутки плохи!
В лешего пастушок, похоже, верил накрепко, и Мотря об этом хорошо знал.
Я устало отвернулась к речке и отпихнула самую нахальную корову – естественно, ту самую, белую с пятном. Она испытывающе ткнулась мне в плечо носом. Так что же тут придумать?
Ответ сложился внезапно.
- Знаешь, кто я? – резко развернувшись, поинтересовалась я у пастушка зловещим шёпотом. Тот снова сжался и затрясся. Из невнятного бормотания выяснилось – да, знает. И про махаганцев – как только сюда докатилось; и про сорок вампиров на мельнице – ну сорок, так сорок; и о пяти упырях – гм, это уже интересно, но уточнять я не стала. В общем, знает и трепещет. Хорошо. Главное – сразу наверняка! Второй попытки не будет!
- Ну так вот, не поможет твоим коровам хозяин лесной – занят он, - пастушок закивал, уважая неведомые дела лешего. Бедняга ещё не знал, что ему предстоит услышать.
- Я его сейчас выезжать буду. Понимаешь, он водяному в кости проигрался, должен будет конём три года отслужить – а под седлом раньше не ходил, кусается, на дыбы встаёт. Вот и попросил леший меня помочь, научить уму-разуму - уздечки слушаться, стремена носить. А сам поклялся: если кто его под седлом увидит, того он со свету белого сживёт, не поленится!
Я с самым серьёзным видом принялась выламывать ветки кустарника, приговаривая: "Ну, с десяток изломаю, а там и до железных прутьев дело дойдёт". Это оказалось последней каплей.
Коровы снимались с места неохотно, бугай вообще заупрямился и сам чуточку погонял пастуха, но всё-таки стадо вскоре откочевало от моста шагов на тридцать. Вначале пастух вообще собирался бегом гнать бурёнок домой, но я его отговорила. Честно говоря, просто прикрикнула - раннее возвращение стада вызвало бы ненужную шумиху, а соврать что-нибудь так и не смогла - в голову ничего не лезло. Пообещав пастуху, что леший промчится быстро, я отправилась на разведку.
- На него лучше не глядеть! Когда скакать будет - зажмурься! - крикнула я напоследок.
- Воротник! Воротник! - кричать я начала, как только мост скрылся за стеной деревьев и кустов. Звать пришлось довольно долго. И стадо, и пастух слышали мои крики, но я была уверена, что коровы ничего спросить не смогут, а пастух постесняется. Воротник выглянул из кустов - снова очень осторожно и тихо.
- А теперь поскакали, - выдохнула я, когда дракончик наконец умостился в мешке. Мышак довольно резво пошёл с места.
Коровы были небольшими пятнами на приречном лугу. Пастушок отогнал их шагов на полтораста, не меньше – куда больше уговоренного, а сам храбро лежал между мостом и стадом носом вниз – только макушка торчала. Всё шло прошло по моей задумке. Мышак снова замер перед мостом, раздувая ноздри. Полное впечатление, что видел его впервые.
- Ну, давай, - Мышак затанцевал на месте.
- Давно плётки не пробовал? – вкрадчиво спросила я, наклонясь к конскому уху. Я была довольна своей хитростью, тем, что всё удалось решить, и поэтому не стала торопиться с прутьями и пинками.
Мышак замотал головой.
- Ну давай, давай уже, - дёрнула я за уздечку.
Неподалёку что-то звякнуло. Я повернула голову. Белая корова с чёрным пятном целеустремлённо шагала к мосту, задрав нос. Всё тут же изменилось.
- Давай!
Нет! Ну что вы! Как он ступит на Это Непонятное Страшное и Шумное!
Можно подумать, что мосты были главным страхом всего конского племени. Ну вот, нашло на Мышака, обычная история. Только вот вразумлять его, уговаривать и даже заставлять силой было некогда. Корова была уже шагах в тридцати и набирала ход.
- Слушай, ты сам виноват, - сказала я Мышаку, - Я так не хотела, честное слово.
Мы отъехали от моста шагов на пять – тут Мышак повиновался охотно, потом развернулись. Корова была уже близко. Я крепче сжала поводья, напряглась, и шепнула Мышаку в ухо:
- Леечка-полеечка.
Корова не успела совсем чуть-чуть. Я с грохотом и свистом пронеслась через мост, успела крикнуть пастуху "Всё! Проскакала!", и заросли сомкнулись за нами. Пастушку не о чем было жалеть – теперь он с чистой совестью мог сказать любому, что рядом с ним промчался визжащий, грохочущий и плюющийся леший. Жалко конечно паренька. Натерпелся. Но кто же у тракта стадо пасёт! Здесь всякие проходимцы встречаются, такого могут наговорить!