Страница 13 из 94
- Со всего лагеря свёклу ему стащили, - со смешком подтвердил кто-то из толпы.
На подгибающихся ногах я встала и подошла к кустам. Раздвинула ветки. Десятка два погрызенной свёклы лежало в тёмной луже свекольного сока. Я оглянулась, нашла взглядом Воротника. Дракончик на всякий случай попятился и спрятался за спинами детворы.
Глава девятая О тонких намёках
- Ну скажи, зачем ты вылез из мешка?
Дракончик только страдальчески вытянул шею и икнул. Этот вопрос я задавала уже раз десятый. Негодяй успел повиниться, признаться в любви к сладкому, в том, что у него зачесалась лапа, что укусила через мешок собака, и что ему послышалась, что я зову на помощь. Деваться ему было некуда. Воротник лежал поперёк седла передо мной. Сил облопавшегося дракончика ещё хватило на то, чтобы выйти из лагеря. Мышак привычно стал делать вид, что устал, ранен и вообще хромает, я привычно стукнула его каблуками и пригрозила хлыстом, и мы уже успели проехать шагов тридцать, когда за спиной раздался жалобный писк. Запыхавшийся Воротник едва переступал лапами, волоча раздувшийся живот по земле. Так он оказался на лошади передо мной, но вместо отдыха заполучил суровый допрос. Настроение у меня как раз было подходящее – всю ночь во сне я стояла перед огненной стеной, которая бубнила мне что-то непонятное. Так что утром у меня даже ноги будто затекли, и жалеть Воротника я не собиралась. Иногда он соскальзывал с седла, исчезал в кустах, но покорно возвращался.
- Ты обещал меня слушаться! – в который раз повторила я безвольно мотающейся голове, - Почему же ты вылез, почему?
Но вместо хныканья и вранья дракончик вдруг поднял голову сказал:
- Агни валоарэ эа.
- Что? - не сразу поняла я, а потом вспомнила – именно это я слышала в сегодняшнем сне!
- Истинное пламя меняет мир, - тихо перевёл дракончик.
- Что это значит? – пристала я к нему, но Воротник накрепко замолчал.
Может, дракончик просто хотел отвлечь меня от допроса. Если так, то это ему удалось. Я задумчиво молчала почти до конца дня, пока за поворотом не открылся очередной высокий частокол, из-за которого слышался собачий брех и поднимались уютные дымки. Большое село.
- Ни слова при людях, - свирепо прошептала я дракончику.
- Пустите переночевать, - попросилась в открывшееся в воротах окошко, и, под скрип петель, въехала в село.
- Угощайтесь, госпожа Странствующая, чем богаты!
Я с тоской поглядела на очередную лепёшку. Встретили меня как Майскую Фею – с восторгом, и разве что без радостных танцев. Мигом увели в хлев Мышака, пообещали трогательно заботиться о моей зелёной ящерице. И тут же вручили хлеб-соль. Я обмакнула ломоть в соляные крохи, и захрустела, как горстью песка – в хлебе попадались десятки целых зёрен. На выступление село собралось в полном составе – разве что собак не согнали. В этот раз выпала песня под барабан. Толпа с восхищением наблюдала, как я произношу заклинание, как надуется и отвердеет кожаный мешочек, и восторженными криками встретили первые слова героического повествования о бое дракона и свинопаса.
- Да это только начало! – попробовала я поумерить восторг публики.
- Не сердитесь, госпожа Странствующая, просто мы вас так ждали, так ждали! – извинился за всех староста.
Окончив историю героической победы, свалившегося богатства и весёлой свадьбы, я замолчала. Молчала и толпа. Мы глядели друг на друга.
- Всё, конец, - сказала я.
- Ура Странствующей! – закричал староста, и толпа подхватила клич.
Почему мне показалось, что меня никто не слушал?
- Отведайте, госпожа, - вручили мне сразу после выступления что-то тоненькое и липкое.
- Что это? – спросила я, прожевав и прокашляв небольшой кусочек.
- Ячменная лепёшка с мёдом! – радостно ответил староста, - Вы ешьте, госпожа Странствующая, ешьте, вам ещё приготовят!
И староста показал на плоский камень, по которому здоровенные парни с уханьем катали огромный валун, а девушка досыпала зерно. Я удивилась, но смолчала. Смолчала я и на общем ужине, когда у всех, кроме меня, на коленях оказались деревянные ступки, и во время трапезы они дружно растирали зерно. Под нескончаемый шорох я ела лепёшки из плохо перемолотой муки, блинчики с печёными яблоками, пирожки с зайчатиной, утку в тесте, гречневые оладьи в патоке, овсяные коржи, выплёвывала десятки неперемолотых зёрен, но молчала. Смолчала я, когда маленького худого мальчика послали намолоть муки, и он с натугой принялся вертеть стоявшие неподалёку жернова. Но когда во время беседы в общинный дом с рёвом ворвалась какая-то девочка, отдавившая палец каменной тёркой, я уже не выдержала:
- Да у вас что, мельницы обычной нет?
И по невероятно счастливому, довольному, одухотворённому лицу старосты поняла, что наконец-то задала нужный вопрос.
- Есть, госпожа Странствующая, есть у нас отличная мельница на запруде! Со всей округи зерно везли! Только вот такая с ней беда приключилась…
Я мысленно застонала. Похоже, на мне только что захлопнулся какой-то капкан
Глава десятая О правильных вопросах