Страница 12 из 94
Мышак двинулся дальше по тракту.
- Да я! Ты! Х'иссиин!
Догнал он нас довольно быстро. И если бы это был единственный раз.
Не могу. Не буду. Я это не ем. По этому не хожу. Не встаю так рано, не ложусь так поздно, сплю не так, не так просыпаюсь, и вообще, как я смею! Иногда мне достаточно было на него прикрикнуть, иногда – припугнуть коровой, или просто пригрозить, что оставлю его одного. Обычно за этим следовал поток хныканья и нытья, а потом мятеж прекращался. Дракончик постепенно смирялся. Он бунтовал всё меньше, взбрыкивал всё реже, и к вечеру третьего дня лишь изредка вполголоса ныл о неподобающем обращении с королём, сразу же смолкая под моим грозным взглядом. Как только его терпели родители? Хорошо, что я знала о его главном страхе – коровах. При одном упоминании о них, только лишь услышав хоть какое-то подобие мычания или звона колокольчика, Воротник тут же прилипал к ногам Мышака. Странно всё это было – особенно, если сравнить с его обычной безрассудной храбростью. Почему он их боялся? Я не знала. А Воротник молчал наглухо, прикидывался глухим и удирал вперёд, как только я начинала расспросы. Ну и ладно. Слушался – и это главное. Всё-таки я была нужна маленькому вредному королю – чтобы защитить его от коров, или ещё каких-нибудь созданий, не собирающихся трепетать перед маленьким повелителем небес.
Откуда-то спереди потянуло дымом.
- Полезай в мешок! - приказала я Воротнику.
Чуть в стороне от дороги был лагерь лесорубов, в котором охотно приняли Странствующую, угадавшую к ужину. Судьба была ко мне милосердна. Знак белки позволил выступить хоть и без музыки, зато всего лишь со стихами. Лесорубы с семьями, собравшиеся у одного большого костра, с восторгом встретили шуточную балладу о Рыжем Шване и Глупом Казначее. Так что вскоре я черпала в свой черёд вкусную рассыпчатую кашу, хрустела луковицей и грелась у костра. Мышак с вещами остался где-то у коновязи. Немного посидев, я пошла проверить своих четвероногих.
- Хороший, красивенький, - услыхала я издалека детский голос, - На тебе сахарку. Славненькиий! Тёплый!
Я подошла поближе и чуть не упала. Три девочки лет шести-восьми наперебой гладили, угощали и восхищались Воротником. А забывший о королевском достоинстве негодяй вовсю умильно косил глазом и даже ухитрялся вилять хвостом.
- Ой, тётенька, какая у вас ящерка красивая! - обратилась ко мне самая бойкая из малявок.
- Что ты там нашла, Лиенна? - заинтересовалась шумом одна женщина.
Я лихорадочно придумывала объяснения. В голову не лезло ничего Но Лиенна мне помогла.
- Ой, мама, у тёти ящерка дрессированная! Красивая такая, умная! И крылья у неё - как настоящие! А что она умеет, тётенька? Поёт?
- Танцует, - брякнула я. - И поосторожней с крыльями, девочка, они крепко пришиты, и ящерке будет больно.
- Ура, ящерка сейчас нам станцует! - захлопал в ладоши какой-то мальчик.
- Ещё как! - мрачно ответила я и украдкой показала Воротнику кулак.
Под всеобщий детский восторг Воротник плясал, прыгал и извивался. Он танцевал под мою музыку, потом под скрипку здешнего музыканта, потом - под хлопки в ладоши и крики.
А я устала отвечать на детское "а можно я его за хвост дёрну?" и взрослое "из за моря, должно быть привезли? Там я слышал таких много - один в один драконы, но глупые и без крыльев" Рассказав всем, что да, он очень глупый, и нет, тягать за хвост, тыкать пальцами в глаза и ездить на нём нельзя - укусит, я махнула на всё рукой и отправилась спать. По всему было видно, что Воротник справится.
- Лина! Лина! - зазвучал, раскалывая мои сны, тревожный женский голос, - Лина, куда ты спряталась!
Я чуть ли не с облегчением проснулась. Сон был довольно тяжёлым. Уже занимался серый рассвет, кое-где в тумане ходили люди, всё больше голосов звало Лину. Я зябко поёжилась под одеялом, потянулась протереть глаза, и больно царапнула лицо. Корка. На моей руке была застывшая тёмная корка. Я села и огляделась. Тёмные потёки покрывали плащ, влажно блестели на траве справа от меня и уходили к кустам неподалёку, из которых торчал вздрагивающий зелёный хвост и слышалось хрустяще-урчащее чавканье.
- Лина! - послышалось неподалёку.
- Аааааа! - завизжала я во всю мочь.
Ко мне метнулась перепачканная зелёная морда, но я успела накрыться плащом.
- Помогите! - приглушенно звала я. Кругом крепли встревоженные голоса, потом чьи-то руки стянули с моей головы плащ.
- Что случилось, госпожа Странствующая? - участливо поинтересовался староста лагеря. Вокруг меня столпились считай все взрослые. И среди них просунул окровавленную морду Воротник, с самым что ни на есть невинно-испуганным видом.
- Тттт, Лина, - сумела выдавить из себя я, тыча пальцем в кровожадное чудовище.
- Простите, госпожа Странствующая, недосмотрела я, - выступила вперёд одна женщина, - Но одно хорошо - теперь вашу зверушку дня два кормить не надо!
- Чего? - меня начинало тошнить.
- Да, ох уж эти дети! - подтвердил ещё один голос, - Говорили же ей, не трогай ящерицу! Так нет, не послушалась! Вы уж простите нас, Странствующая, не сердитесь!
Ещё немного, и я упала бы в обморок от этих людоедских разговоров. Но в это время в круг за руку втащили ту самую Лиенну, и после строгого шиканья матери она робко повинилась: