Страница 10 из 94
- Воротник, может, поймаешь чего-нибудь? – попросила я ближе к вечеру, помня его успехи с махаганцами. Дакончик подпрыгнул от восторга на месте и кинулся в заросли. Хорошо, что я не понимаю птичьего языка! Передвижения зелёного можно было отследить по десяткам взлетающих над деревьями недовольно орущих пернатых. Как Воротник умудрялся так шуметь? По хрусту и треску можно было подумать, что в зарослях ворочается здоровенный взрослый дракон. Нет, два здоровенных дракона, не меньше. Я предусмотрительно отвела Мышака с тропы, и стала ждать дичь.
Шшшуррр! Мимо нас промчался здоровенный лось. Неплохая вроде бы добыча, хоть и крупная. Только без охотника. Несостоявшаяся добыча скрылась в чаще. Ну да ладно. Подождём следующего.
Ждать пришлось недолго. Следующим был зубр. Ощутимо встряхивающий землю каждым шагом, и снёсший мимоходом молодое деревце неподалёку.
- Да у него мясо жёсткое, - заявила я Мышаку, осторожно выглядывая из-за кустов, - Вари его, потом, жуй…Подождём чего получше.
Что получше вскоре промчалось мимо беззвучной серой тенью и тут же исчезло, как и не было. Я бы решила, что показалось, но Мышак пятился, храпя и тараща глаза. Он тоже видел. И не пришёл в восторг. Лошадям редко нравятся волки. Особенно – такие здоровенные, с меня в холке.
- Ему не до нас, - успокоила я своего скакуна, - Это он с Воротником встретился, не иначе. Где он там лазит?
Следующий торопыга возвестил о себе заранее, громким треском и фырканьем, и увидала я его издалека. Матёрый кабан летел по тропинке, вытаращив маленькие глазки. Я привычно отступила, глянула вслед, и ахнула: на загривке зверя болтался Воротник, непонятно как уцепившийся когтями и зубами. Одолеть эту зверюгу дракончик мог разве что по принципу "кто первый умрёт от старости".
- Воротник, сюда! – позвала я в сторону удаляющегося треска и сопения, и дракончик скоро показался на тропинке, запыхавшийся и довольный. Так я распрощалась с мечтой о свежем мясе. Хорошо, что всяческой снеди благодарный Декра напихал целый мешок.
Но ещё одной надежде суждено было разбиться ещё до заката. Правда, не моей. Мышак довольно бодро топал целый день, выкидывая не так уж много шуточек. Он спокойно прошёл мимо парочки сёл, безропотно свернул на отмеченную знаком щита площадку с большим старым кострищем и мирно начал щипать травку. Я поклонилась выдавленному в земле солнечному колесу, пошла набрать сушняка - на это он тоже не обратил особого внимания. Безразлично Мышак отнёсся к вспыхнувшему костру, к зашипевшему в котелке копчёному мясу из припасов Декры и бульканью похлёбки. Лишь искоса глянул, когда я неумело стала мостить из веток постель и застилать всё плащом. Но продолжало темнеть! Мышак забеспокоился. Он начал переминаться, фыркать, глядеть на меня, на дорогу, чутко вынюхивать запах дыма и жилья, наконец не выдержал и тихонько заржал.
- Да, да, мы ночуем здесь, - сказала я ему, мостясь перед костром поудобнее. Поблизости начинали петь комары, и я подбросила в огонь первую веточку можжевельника. Мышак недоверчиво замер. Выращенный в орденском стойле, привыкший к недолгим переходам от конюшни к хлеву и от хлева к конюшне, он ни разу не проводил ночь под открытым небом. Не то, что я. У меня за плечами было целых три ночёвки в орденском саду. В палатке. Под руководством наставницы.
- Ну да, не можем мы остановиться в деревне - из-за него, - показала я на Воротника, вернее, на кусты, в которых он вовсю трещал, шуршал и топал. Вначале дракончик носился кругами по краю поляны, нюхал торчащие из земли причудливо изрезанные колышки, пытался их вырыть, вытащить зубами, но я прикрикнула - мало ли что могли устроить потревоженные защитные чары. Чтобы дракончик не сидел без дела, попросила его принести хвороста. К заданию Воротник отнёсся творчески, и, судя по подрагивающим макушкам, именно сейчас пытался с корнем выдернуть молодой вяз в мою ногу толщиной.
Мышак неуверенно переступил стреноженными ногами и обиженно повернулся ко мне хвостом. От солнца осталась только розовеющая полоса над дальними деревьями.
- Ко мне! - Воротник вылетел из кустов, отплёвываясь корой и ветками. Я обошла поляну с тлеющей головнёй. Слов, правда, не помнила, и от себя решила ничего не сочинять. Когда я завершила обход, по краю поляны вспыхнул и несколько мгновений держался рдеющий малиновый пояс. Ура, получилось!
- За круг - ни ногой, - свирепо пригрозила я дракончику. Мышак и так никуда не делся бы - я привязала его к удачно растущему посреди поляны кусту.
Прохладная мягкая серость опускалась на лес.
- Хочешь – слушай. Хочешь – нет. Но веди себя тихо, - приказала я Воротнику, развязывая зелёный мешочек. Знак свирели. Где ты был вчера? И снова тот же знак Белой Девы.
Грустная мелодия тихо лилась в подступающий сумрак. Тускнели краски, обострялись звуки, на траве блеснули первые капельки вечерней росы, а я вплетала и вплетала во всё это протяжные печальные звуки. Всё. Я опустила свирель. На краю поляны, у самого круга, кружилось несколько мерцающих огоньков. Надо же, на моё исполнение слетелся Вечерний Народец!