Страница 29 из 98
– Я маме скажу, конечно.
В голосе – безысходный страх. Узнает ли ее мама, поймет ли?
Чуть подальше у столба стояли двое мужчин. Они были вполне прилично одеты. Один (постарше) держал в руках кожаный кейс, второй (лет тридцати) – аккуратную спортивную сумку. Только вот лица у обоих казались источены безнадежностью. Маша прислушалась. Разговор у мужчин тоже шел о матери.
– Ну, ты подумай, зачем маму за город перевели? – сетовал тот, что постарше. – Раньше, сел в метро и навестил, а теперь полдня на дорогу уходит. Ты спроси, Илюш, когда ее обратно вернут!
Так, понятно, первые еще надеются (видно, что надеются) на выздоровление. А вторые уже знают – это навсегда.
Народ на остановке потихоньку собирался. Все молчаливые, погруженные в себя.
Через дорогу Маша обнаружила еще одну остановку, но автобуса простого, не коммерческого. Там и люди стояли попроще. В старых плащиках, резиновых сапогах, платочках. И гостинцы у них для больных были другие – клетчатая сумка, набитая белыми батонами, авоська с трехлитровой банкой соленых огурцов, упаковки с вареными яйцами.
К «коммерческой» остановке подошел «Икарус». Люди интеллигентно, пропуская друг друга и не толкаясь, заполнили салон согласно купленным билетам. Все же нормальные!
Отъезжая, Маша увидела, как брали штурмом социальный автобус. Ничего, все влезли. Никого на остановках не осталось.
А впереди всех ожидало одно – Психиатрическая больница имени Кащенко.
***
Больница – множество корпусов, разбросанных по огромному старому парку, была окружена высоким каменным забором. На проходной радовала глаз табличка «Вахта справок не дает».
«Какие уж тут справки», – усмехнулась про себя Маша.
Пропустили всех.
Маша шла по дорожке за той самой девчонкой, отец которой остался в Гатчине. Видно, она тоже не знала, куда идти. Навстречу ковыляли две пожилые женщины с пустыми сумками.
– Скажите, – спросила девчонка прерывающимся голосом, – а вы случайно не знаете, где девятое отделение?
Тетки что– то объяснили ей, показывая руками на облезлое здание слева.
– А кто там у тебя? – поинтересовались они сочувственно.
– Мама, – ответила девчонка, – А вы не знаете, здесь могут вылечить?
– Маме– то сколько лет? – спросила женщина в зеленом пуховичке.
– Сорок семь.
– Ну, это молодая еще, – ответила вторая, – это вылечат, конечно. Здесь только старых не лечат.
Девчонка чуть бодрее поблагодарила их и направилась к указанному зданию.
«Так, а мне– то куда, интересно? – подумала Маша. – Ладно, попробую за девчонкой, авось, внутри кто– нибудь подскажет, где неврология.»
Она подошла к обшарпанному крыльцу. Там жалобно мяукала серо– белая тощая кошка.
– Кисонька, а у меня для тебя ничего нет!
Кошка поняла, перестала мяукать.
Маша зашла в дверь, поднялась по лестнице и попала в полутемный холл. Сначала ей показалось, что там пусто, но потом она увидела – в углу на банкетке кто– то сидит. Даже не понять – девочка, женщина, полный подросток. Лицо отечное, глаза бессмысленные. А около него женщина лет сорока пяти (нормальная вполне женщина, но как же похожа!). Кормит его (или ее) печеньем и смотрит с такой любовью, с такой скорбью и вниманием, что даже не заметила Машу.
– Простите, – спросила она, – Вы не подскажете, где неврологическое отделение?
Женщина от неожиданности подскочила, печенье упало на пол. Больной (или больная) жалобно замычала.
– Девушка, вы в другой вход зайдите, там у нянечки спросите.
Несчастная мать посмотрела на Машу чуть ли не с ненавистью. Она ворвалась в ее уединение, она подсмотрела, она (здоровая сволочь) нарушила удовольствие ее ребенка! Или Маше это только померещилось? Может, весь больничный воздух был пропитан бредовыми идеями?
Маша выбежала на улицу. И к счастью, почти сразу встретила женщину в белом халате, которая охотно и подробно объяснила ей, где искать Вику.
***
Вика вышла к Маше в коридорчик перед палатой бледная, но вполне вменяемая.
– Как ты? – спросила Маша.
– Ничего. Только печенка от всех этих лекарств разболелась.
Они сидели за маленьким, покрытым клеенкой, столиком. Разговор не клеился.
– Как Олег?
– Очень переживает.
– Ты ему привет передавай. Скажи, что мне уже лучше.
– А чем тебя лечат?
– Да, я не знаю. Транквилизаторы, наверное, колют.
– А кормят как?
– Как кормят в больнице? Спасибо, кстати, за яблоки. Но ты еду особо не вози. Я рассчитываю здесь немного похудеть. Совмещу приятное с полезным.
На прощание сестры обнялись – у Вики через десять минут обед, у Маши – автобус. Маша пообещала приехать на следующей неделе. Вика лишь кивнула в ответ.
***
Вырвавшись из больничного коридора, Маша вдохнула взахлеб глоток сырого сентябрьского воздуха и быстро пошла по парку.
Дорожка, засыпанная кленовой листвой, вилась и вилась. Маша смотрела под ноги и думала, какими же разными стали листья осенью: желтый с темно зелеными пятнами, солнечно оранжевый, бордовый с черной каймой… А ведь летом почти не отличались. Минут через десять она сообразила, что совершенно не понимает, где проходная. Здрасьте– приехали – заблудилась в больничном парке. Спасибо врожденному топографическому кретинизму!