Страница 28 из 98
Проводив жену, Олег вернулся в квартиру, выпил литровую бутылку водки без закуски и забылся дурным сном.
Глава 25
Сентябрь 2001 год
Если мобильник зазвонил в пять утра, Маша знала, есть только два варианта. Или она перепутала время установки будильника или кто– то по пьяни не туда попал. Не открывая глаз, она пошарила рукой по тумбочке – вот он, родимый, верещит и прыгает, сейчас на пол сиганет!
– Алло! – буркнула она спросонок хриплым злым голосом.
– Машка, это Олег! Вика…
Дальше из трубки раздалось только хлюпанье и хрип. Проснулась Маша мгновенно. Цепкая лапа страха заскреблась в груди. Олег – муж Машиной старшей сестры Вики, никогда не звонил ей. Маша знала, что Олег с Викой недавно вернулись из отпуска. Только Вика не рассказала сестре, что в дороге Олег поранил руку, а в рану попала инфекция. И пол– отпуска они провели в старенькой, продуваемой всеми ветрами, провинциальной больнице. Температура у Олега зашкаливала за сорок, и Вика не знала, чем все это закончится. Для Олега закончилось благополучно, а вот для Вики…
– Что, Олег? Что с Викой?!
– Вика сошла с ума!
– Что?!
– Твоя сестра сошла с ума! Ее увезли в психиатрическую больницу.
– Олег?
– Вчера утром она… Слушай, я не могу сейчас про это рассказывать. Ее увезли, сказали, что сегодня надо к ней приехать, привезти какие– то вещи по списку, продукты какие– то. Маша, я не могу туда ехать!
– Ладно! Поеду я. Но ты можешь дать мне хотя бы адрес больницы, номер отделения, палаты. Где мне ее искать?
– Врач оставил карточку. Сейчас посмотрю… Так… Вот, Психиатрическая больница имени Кащенко, село Никольское. От Гатчины Балтийской автобусы номер… Так, он еще ручкой приписал. Неврологическое отделение, телефон, приемные дни: суббота и воскресенье с 10 до 12 и с 14 до 19, четверг… Ну ладно, это тебе не надо, сегодня воскресенье.
– Олег, мне все надо. В общем, так. Часов в десять я к тебе приеду, заберу эту карточку и Викины вещи. Какие – позвоню, узнаю. И ты– то с ума не сходи! Если ее положили в неврологическое отделение, то скорее всего у нее просто невроз. Ты понимаешь? Она не сошла с ума, она поправится! Я по голосу слышу, что ты всю ночь пил! Ты что, «белку» словить хочешь? Не смей! И не бойся, в больницу можешь не ездить, я справлюсь. Только сам держись, будь человеком!
В половине двенадцатого Маша уже сидела в полупустой электричке. Вещей потребовалось немного: халат, тапочки, зубная щетка с пастой, мыло в мыльнице, полотенце, туалетная бумага. Из списка разрешенных продуктов Маша выбрала яблоки и коробку конфет для врача. Все это влезло в любимый Викин рюкзачок, с которым совсем недавно та ездила в отпуск.
«Хорошо отдохнула», – крутилось в голове у Маши.
Болезнь сестры обрушилась так внезапно, что она еще не успела осознать, как это страшно – сойти с ума! Маша посмотрела на блестящий черный рюкзачок и только сейчас беззвучно заплакала.
Какие же люди странные! Почему, если у человека инфаркт или радикулит, то все ему сочувствуют? А если проблемы с психикой? Попробуйте сказать где– нибудь в компании: «У меня сестра с ума сошла. Завтра надо к ней в больницу съездить!» И как отреагируют девять человек из десяти? Да и то, если этот десятый сам (или его родственники) сталкивался с подобной бедой. А так – брезгливое хихиканье и желание держаться подальше, – вот и вся реакция. Значит, мало того, что человек болен, мало того, что ему очень плохо, он еще и стыдиться должен и скрывать от всех! Почему? За что?
Олег (а Маша знала, он ведь очень любил Вику), и тот струсил и решил, как страус, спрятать голову в песок. А что скажут, когда узнают коллеги по работе, соседи, приятели?
Олега Маша сразу предупредила – это не их тайна. Поэтому для всех, включая бабушку, – у Вики сердечный приступ. Навещать не надо – ей нужен полный покой. Когда поправится, пусть сама решает – рассказывать кому– нибудь правду или нет. А Маша с Олегом не будут. Олег подумал и согласился.
На вокзале Маша купила себе газету с анекдотами. Достала, начала читать. Смеяться совсем не хотелось. Зато она отвлеклась и перестала плакать.
«Еще хорошо бы пожевать жвачку и надеть темные очки – тоже успокаивает», – подумала она.
В электричке было тепло, даже жарко. Маша расстегнула куртку.
В Гатчине светило неяркое сентябрьское солнце. Маша вышла на перрон и попыталась оглядеться. Но толпа пассажиров сразу увлекла ее к вокзалу.
На автобусной остановке нетерпеливо топтались люди. Рядом темнела будка с покосившейся надписью «Касса». Отстояв кургузую очередь, Маша купила билет до Никольского. Оказалось, что автобус должен был подойти через двадцать минут. От нечего делать Маша начала рассматривать попутчиков.
Господи, как же ей стало тошно! На деревянной скамеечке с облупившейся краской сидел мужик в шапке– петушке и болоньевой куртке. Около него топталась девчонка лет семнадцати. Растерянная, маленькая, с оттягивающим плечи рюкзачком. «Наверное, отец с дочерью», – решила Маша. Лица у обоих казались застывшими, словно восковыми.
– Таня, что же делать, – вздохнул мужик, – на два билета нам денег не хватает. Поедешь к маме одна. Я здесь посижу, тебя подожду. Ты только ей скажи (мужик запнулся)… скажи, что я тоже приехал. Просто на билеты не хватило.