Контрольный просмотр

– Что будете заказывать? – наклонилась она к Антону.

– То же, что и вот этот молодой человек. – Антон кивнул на Сашку.

– А из напитков?

– Минеральную воду, пожалуйста.

Официантка вежливо улыбнулась и исчезла.

–  Ой, а у барной стойки – наши вахтеры! – удивился Антон. – Смена у них что ли закончилась?

– Наверное, –  пожала плечами Вера. – Сюда вообще многие из института заходят. Вон у окна Осипов сидит. И как всегда в гордом одиночестве. Так о чем вы хотели со мной поговорить?

– Вера, вы понимаете, что творится в нашем отделении? Почему кто– то переписал Программу, а начальство не прерывает эксперимент? – начал Антон.

– Или что, если эксперимент прервать, человеку станет еще хуже, чем было? – подхватил Сашка.

– Давайте, я вам расскажу то, что знаю. Вот только с какого момента начать? – улыбнулась Вера.

– А с самого начала. Типа, родился– женился, –  откликнулся Сашка.

Вера вздохнула, отхлебнула вина из фужера и начала рассказывать.

Глава 13

Август 1967 год –  Октябрь 2000 год

Вера Хомякова родилась в 1967 году в самой обычной семье, с тем только отличием от остальных, что и мама, и папа ее были медиками. Папа работал рентгенологом в районной поликлинике, мама – медсестрой в областной больнице.

Вера не сомневалась, что закончив школу, подаст документы в медицинский институт. Но, когда ей исполнилось семнадцать, она влюбилась в соседа по подъезду спортсмена– хоккеиста Витьку Зорина. Девчонки за Витькой бегали стадами, но он предпочел серьезную и хорошенькую Верочку. Так случилось, что к моменту получения аттестата, Вера была на втором месяце беременности. Сразу после окончания школы Витька сделал ей предложение. Сыграли скромную свадьбу. Рожать Вера не стала – муж уговорил на аборт.

Экзамены в институт она пропустила и поступила в медицинское училище.

Три года жили – ни хорошо, ни плохо, как многие живут. А потом Витька начал пить. Сначала по праздникам надирался до поросячьего визга, потом – и по будням. Спортивная карьера его быстро и бесславно закончилась. Он устроился сантехником в жилконтору (родители помогли), но через несколько лет беспробудного пьянства его выгнали и оттуда. Вера пахала, как лошадь, благо, здоровье пока позволяло.

В тридцать лет, забеременев в третий раз, она привычно отправилась на аборт. Операция прошла неудачно, и знакомая врач– гинеколог, отводя глаза, сказала, что детей у Верочки уже не будет.

День ото дня Вере становилось тошнее и тошнее. Муж пил все больше, окончательно теряя человеческий облик. Возвращаться к родителям Вера не хотела – было стыдно. Однажды Верина сменщица рассказала ей, что есть возможность устроиться медсестрой в хоспис и получить комнату в коммуналке, правда, в пригороде. Вера бросила все и отправилась туда.

Взять ее взяли, без вопросов, комнату тоже дали сразу же. Отработав полгода в хосписе, Вера попыталась отравиться, но неудачно. Выпила слишком много таблеток, и ее просто долго и муторно рвало, а потом нестерпимо болел желудок. Короче, Вера выжила и не просто выжила, а как будто, заново родилась. Она стала сухой, жесткой (почти жестокой), безразличной к окружающим.

Однажды в хосписе появились двое – представились сотрудниками Научно– исследовательского Института Экспериментальной Медицины. Они искали медсестру – ответственную, с хорошим стажем, желательно, неэмоциональную и бессемейную. Верочка подошла им, как нельзя лучше.

Глава 14

Сентябрь 2001 год

Вера допила вино и посмотрела на Антона с Сашкой. Те молчали. Антон увлеченно гонял по тарелке веточку петрушки. Саша сидел в позе «добрая бабушка» –  локти на столе, подбородок на кулаках.

– Ты продолжай, продолжай, –  попросил Антон. – По– моему, самое интересное впереди. Может, тебе еще вина заказать?

– Да нет, спасибо. Ты прав, самое интересное случилось недели через две после того, как я устроилась в этот институт. Там как раз какая– то заварушка начиналась. Сотрудники раскололись на два лагеря. Одни – за Колпакова Виктора Семеновича, вторые – за Васильева Егора Ивановича. Колпаков предлагал уникальный метод обследования человеческого организма, а Васильев обзывал его идеи шизой и ратовал за продолжение работ по начатым направлениям. На Ученых советах, говорят, чуть до рукопашной не доходило.

А потом наш директор съездил в Москву, ознакомил с разработками Колпакова кого следует, и там дали добро. Выделили деньги (очень, по слухам немалые), настойчиво порекомендовали в течение трех месяцев предъявить демонстрационную версию Программы. И закрутилось.

На общем собрании нам объявили, что требуются трое добровольцев: двое мужчин и одна женщина. Риска, сказали, почти никакого, а вознаграждение царское. Из наших мужиков никто не согласился, но Колпаков сам нашел одного парня из разорившейся фармакологической фирмы, а второго (странного такого)– привел кто– то из заместителей Виктора Семеновича.

Я подумала– подумала и согласилась стать женщиной– добровольцем. Колпаков страшно обрадовался, время– то поджимало.

Сначала нас обследовали вдоль и поперек: все анализы, кардиограммы, УЗИ внутренних органов – за два дня справились.

А потом начался непосредственно эксперимент. Меня уложили в навороченное кресло, на голову надели шлем с присосками, в вену воткнули иголку, типа капельницы, и я отрубилась.