Русь

-Что ты хочешь, Афина, - в раздражении маг едва не кричит. – Ты уже неделю вертишься вокруг. Что задумала!? – Рюрик тяжело выдыхает, вдыхает. Чуть успокоившись продолжает: - приходи лучше через недельку, тогда поговорим о чем захочешь. Только не сейчас.

Богиня на секунду задумывается. Пристально смотрит на мага. В глазах Рюрик замечает обрывки собственных мыслей. Что ж пусть смотрит, лишь бы отстала. Афина медленно отворачивается. Так же пристально глядит в окно. Рассуждает о чем-то. Маг облегченно вздыхает. Радуется короткой передышке. Подслушать мысли богини даже не пытается. Не даром говорят: неисповедимы пути богов. Богинь, как и вообще женщин, понять еще сложнее. Последнее время с севера приходят все более тревожащие вести. Один уже не раз надолго отлучался. Возвращается всегда злой, уставший. Рюрик не раз пытался выяснить у мудрого бога, что происходит. Но тот всякий раз ловко переводит тему. В конце концов маг сам попытался выяснить причины беспокойства. Но ничего не добился, кроме чувства постоянной тревоги. Страшные силы поднялись. Такие, что даже Один не в силах совладать. Уж не Фенрир ли? Рюрик поспешно отгоняет мысли о конце света. Еще рано. В этом маг уверен. Но в любом случае нужно выяснить причину. Для этого и собирает могучую дружину. Нужно еще немного подготовится и можно выходить в нелегкий поход. Побратимы уже торопят. Измучались в ожидании. До заветной даты считают дни. Маг глядит на календарь, что начертан во всю стену. День выхода недалече. Уже через три недели вся дружина соберется в стольном граде могучей Руси. Оттуда и отправятся.

День медленно клонится к вечеру. Горячее солнце постепенно остывает. Наливается багровыми цветами. Зеленая листва шумит над дорогой. Кроны силятся соединиться. Закрыть шрам пути от горячего солнечного лика. Но тракт по-прежнему широк. Путники яро вытаптывают сорняки, что стараются уцепится за обочины. Трава растет на пыльном полотне плохо. Быстро гибнет. Удушливая пыль поднимается высоко. Оседает на конских боках. Лезет в горло, нос. Зато из леса веет приятной прохладой. Свежий воздух мощными волнами накатывает на торный путь. Приносит свежесть запыленной коже. Кони все чаще сбиваются с шага. Ковыряют копытами пыль. Усталость накатывает все сильнее. На потные бока собирают массы пыли. Потеют сильнее. Грязь стекает мутными струями, повисают на пузе сосульками. На мокрых боках тут же появляются новые пылевые заносы. Кони хрипят. На удилах пена повисает длинными лентами. Мстислав хмурится. Звери уже не в силах идти дальше. Могут недотянуть даже до села. Правда осталось всего ничего. Там будет отдых. Конь под Степаном спотыкается. Едва удерживается на ногах. Волхв слетает через конскую голову. Перекатывается. Вскакивает как ни в чем не бывало. Конь будто пьян. Не может удержаться на непослушных ногах. Степан подпирает грязный бок. Легко взваливает на плечи. Витязь недовольно качает головой. Не сумел рассчитать путь. Придется теперь ночевать в лесу. Воин сплевывает в придорожную пыль, слезает с коня. Черный жеребец устал меньше остальных. Но и ему трудно держаться на ногах. В глазах застыл укор. Алим посылает своего коня в тень. Животное, чуя прохладу и отдых, резво взбирается на придорожный холм. Из леса тянет мощной прохладой. Родник течет в двух шагах. Весело журчит оббегая камни. Подпрыгивает на пригорках. Золотые песчинки перекатываются по мелкому дну. Мстислав врывается в подлесок. Треск с легкостью заглушает говор ручейка. Русич варварски садится посередине струйки. Загораживает русло. Вода быстро скапливается, обтекает тело. Вор морщится. Витязь не чует музыку красоты. Зато теперь копится удобная запруда, в которой можно смыть пыль дорог. Степан уже чистый. Обтирает бока коню. Выбирает грязь. Чистит гриву, хвост. К воде не пускает. Животное не знает меры. Напьется холодной воды – тут же заболеет. Человека научился выхаживать давно, а вот коней – дело непростое. Бока волхв обтирает травой. Чешет щеткой. Грязь скатывается, тут же осыпается. Вокруг животного трава постепенно приобретает темноватый оттенок. Южанин быстро смывает пыль. Тоже принимается за коня. Мстислав удовлетворенно отваливается в скопившуюся воду. Конь витязя сам знает, что нужно. В уходе почти не нуждается. Холодные струи ласкают тело. Легкими ножками топчут грубую кожу. Сразу вспоминается прекрасная водяница. Нежные касания. Божественные формы. Прохладное тело. Витязь блаженно щурится. Отдается грезам.

Кони расходятся по окрестностям. Объедают окружный кустарник, низкие деревья. Радуются короткому передыху. Зеленый ковер не тревожат: нагнуть голову – неимоверный труд. Алим довольно лежит на зеленой подстилке. Узорчатый потолок листвы кажется чем-то немыслимо-экзотичным. Словно неведомый скульптор обтесывал каждый лист. Лучшие художники собирали такой потрясающий пейзаж. Живые краски, словно играют. Меняют оттенки. Искрятся на солнце. Веселые солнечные зайчики пляшут по поляне. Гоняют собратьев. Солнце едва проглядывает сквозь листву. Уже багровое. Чуждое изумрудному миру леса. Могучие деревья перешептываются. Готовятся к ночному покою. Зверье обеспокоено суетится. Старается получше устроится. Муравьи приносят последние крохи пропитания. Все еще резвые. Но постепенно караванные тропы мелеют. Живые реки фуражиров истончаются. Становятся малыми ручьями. Сухие солдаты придирчиво осматривают входящих. Щупают. Сурово проверяют вечерние рейсы. Именно вечером в муравейник проскальзывают всякие халтурщики да халявщики. Задурно пользуются муравьиным гостеприимством. Алим расслабляет натруженное тело. Мышцы словно растекаются по упругому настилу. Мысли бегут вялые. Лениво толкаются. Сливаются в нечто невообразимое. Непонятное. Веки сами собой отрезают окружающий мир. Оставляют вора в сладостных грезах. Красивые сны одолевают сознание. Топят, словно вода. Захлестывают с головой. Тянут вглубь сильными водоворотами.

Холодная вода резко приводит в чувство. Мысли испуганно мечутся. Сталкиваются упругими лбами. Тело трясет от холода. Зубы выбивают причудливую дробь. Над мокрым вором стоит ухмыляющийся Мстислав. В одной руке – походный котелок. Сырая кожа усиливает рельеф мускулатуры. Широкие грудные пластины кажутся уже ртутными. Медленно перетекают, меняя форму. Мокрые волосы в беспорядке разметались. Сырые портки липнут к ногам, очерчивая мощную мускулатуру. На широком поясе лениво дремлет ряд метательных ножей. Сбоку ютится большой кинжал. Такой сойдет в Риме коротким мечом любому легионеру. Из-за голенища – еще рукоять. Малый нож всегда спрятан. Его и за оружие не считают. Так, забавка. Витязь идет к коню. Бросает Алиму: